На прощание Саша подарил мне только что вышедший томик Райнера Марии Рильке, посоветовав обратить внимание на два прево-сходных перевода, сделанных Пастернаком.
В одном из стихотворений есть интерпретация библейского сюжета: борьба Иакова с Ангелом.
Позже, благодаря Рильке, в моих работах появился этот мотив.
Сын братьев Васильевых
Главным поставщиком дефицитной и запрещенной литературы был Саша Васильев, сын одного из двух братьев Васильевых, кинорежиссеров, создавших бессмертный образ Чапаева – героя Гражданской войны и популярных анекдотов.
В отличие от своих коллег Саша читал все, что продавал, и был интересным собеседником.
Он пропивал все заработанные деньги, появляясь то в виде шикарно одетого господина, то опустившимся бродягой.
Давать читать книги за плату было одной из форм Сашиного бизнеса. Самыми дорогими были книги, изданные КГБ для внутреннего пользования с грифом «рассылается по специальным спискам».
В студенческие годы я скидывался с приятелями и брал у Васильева за пять рублей почитать Набокова или Джойса.
Дама «из бывших»
Я брал уроки французского языка у горячо любимой мной Лёли, Елизаветы Владимировны Алексеевой, актрисы, дамы «из бывших», внучатой племянницы Станиславского.
Елизавета Владимировна не в состоянии была проговорить на каком-либо языке больше пяти минут, постоянно переходя с русского на французский, с французского – на немецкий и с немецкого – на английский.
Она жила на улице Немировича-Данченко.
Иногда мы ездили в гости к ее родственнице, которая жила в Брюсовском переулке, послушать новую пластинку Жоржа Брассенса или Жака Бреля. Для этого нужно было пересечь улицу Горького, и Елизавета Владимировна пользовалась такси.
Когда мы садились в машину, дама «из бывших» предпочитала говорить с шофером по-французски.
Я каждый раз замирал, ожидая услышать в ответ «справедливое» хамство со стороны водителя.
У шофера срабатывал какой-то генетический механизм, и он сразу начинал говорить с Елизаветой Владимировной с почтением, как с барыней.
Дзампано
У Елизаветы Владимировны жил величественный высокий человек, носивший на шее шелковый шарфик, – бывший актер Владимир Карлович Фромгольд.
Когда я впервые пришел в дом, она мне сказала:
– Гришенька, вы не подумайте, что это мой любовник. Это мой домработник.
Домработник записывал в толстенькую тетрадку свои мысли об искусстве и любил поболтать со мной на кухне, под абажуром, о теориях Кандинского и Малевича.
Елизавета Владимировна разговаривала с Владимиром Карловичем исключительно по-французски. Владимир Карлович раздражался:
– Лёля, говорите по-русски. Я не понимаю.
Не обращая внимания, она продолжала. В конце концов, возмущенный Карлыч громыхал:
– Лёля, я же вам говорю, что не понимаю!
Счастливая Лёля заключала:
– Видите,