Зря. Он пропустил ее вперед, и стоило ей ступить на лакированный паркет и поймать свое понурое отражение в длинной веренице зеркал, как трехметровая тяжелая дверь с грохотом захлопнулась. Маринка встрепенулась, услышав, как хрустнул в замочной скважине механизм, а затем и звук передвигаемого чего-то тяжелого к двери. Она развернулась, потянула на себя ручку – без толку, заперто. Подергала ее раз, другой, потрясла. Остановилась и с удивлением на нее уставилась.
– Сережа? – спросила она, ожидая какого-то розыгрыша.
– Извини! – донеслось в ответ из-за двери. – Но вы не оставили нам выбора!
Маринка нахмурилась. Вы? Нам? Что еще за ерунда? Больше ничего Сережа не объяснил, Маринка осталась одна в пустом зале. Большой, гулкий. Она рассеянно осматривалась. В следующий миг вздрогнула: с другой стороны длинного помещения раздался шум. Распахнулась вторая дверь, в нее кубарем влетело нечто, дверь захлопнулась, механизм замка повернулся, раздался скрежет передвигаемой мебели. Нечто оказалось Глефовым, который тут же принялся дергать ручку:
– Алекс?! Ты чего?!
Маринка, разинув рот, мгновение смотрела на Глефова, а потом развернулась к своей двери и отчаянно замолотила в нее кулаками:
– Это не смешно! Сережа! Ну выпусти! Пожалуйста!
– Ты?! – раздался возмущенный возглас Глефова, а следом барабанный бой в дверь. – Алекс! Открой дверь, предатель!
Но предатели молчали. Маринка выдохнула, потерла покрасневшие от ударов ладони и повернулась к Глефову.
Тот упрямо продолжил колотить дверь. Уже, правда, молча.
– Ты же можешь вынести дверь по щелчку пальцев, – устало протянула Маринка тихим голосом, пустые стены пронесли ее слова через весь зал. Глефов опустил руки и повернулся к ней.
– Не могу. У меня нет ксифоса. Алекс его спер, похоже, – буркнул он. – Твой тоже исчез, да?
– Нет, он со мной, – провела Маринка пальцем по браслету на левой руке, он заструился медью и перетек в жезл.
– Ну так открой дверь! Кричать мы можем долго. Сейчас все на обеде.
Маринка замерла на вдохе и поджала губы. Все же в гимназии знают, что ей сложно дается волшебство. Зачем так говорить? Чтобы она призналась в слабости? Ну уж нет, это слишком стыдно.
Глефов прищурился и внимательно посмотрел на нее. Засунул руки в карманы форменных брюк и нехотя протянул:
– Я могу попробовать открыть дверь твоим ксифосом.
– Разве ксифос будет работать в чужих руках?
Глефов пожал плечами:
– Иногда получается. Я до того, как нашел свой, учился на мамином.
«Разве ксифосы находят?» – хотелось спросить Маринке. Покосилась на свой жезл, с таким трудом и приключениями собранную, посмотрела на Глефова. Да вроде же обычный мальчишка, ну чего ее так передергивает от его вида? Завидует она ему что ли, такому талантливому?