– От осинки не родятся апельсинки, – невесело усмехнулся Бублик. – За мошенничество. Лучше бы он мой голос унаследовал, чем мой характер. – Видно, этот разговор был ему в тягость, он поспешил сменить тему. – Ну а ты-то сам как? Какими судьбами в Милане? Слышал, ты писателем стал…
– Да, пишу, издаюсь. Вот и в Милан, собственно, приехал подписывать договор на перевод и издание в Италии нового романа…
Пора было прощаться. Уже через три часа Аркадий сидел в кресле самолета, улетающего в Москву. После легкого ужина, предложенного стюардессами, весь салон погрузился в сон, только Маркову не спалось. Встреча с другом детства разбередила душу, и он памятью, вновь и вновь, все возвращался и возвращался в тот Безымянный двор на улице «Двенадцать тополей». А когда все же задремал, то приснился ему Бублик, вытаскивающий из кипящей кастрюли почему-то не кусок мяса, а парик графа Ди Луна.
Глава четвертая
Все мальчишки их двора разом пошли в школу. Первого сентября, наряженные в одинаковую форму и фуражки с блестящими козырьками, со скрипучими портфелями, к ручкам которых было привязано два мешочка – с завтраком и чернильницей-невыливайкой, – они отправились – первый раз в первый класс. Аркашка смотрел на эти козырьки фуражек, в которых отражалось солнце, на успевшие промаслиться от бутербродов мешочки и думал о том, как несправедлива жизнь. Почему те же самые пацаны, с которыми он еще вчера бегал босиком по улице, сегодня одеты в эти прекраснее гимнастерки и брюки с остро отглаженными стрелками, а он по-прежнему идет в детский сад, где их, всей группой, будут сажать на горшки, а в обед заставят есть противный, отдающий тряпками суп из рыбных консервов. И с вечным насморком гундосый Андрюшка, после того как нянька заставит его высморкаться в полу ее длинного халата, будет надсадно орать: «Отдай мои сопли обратно». А рыжая Лариска, как всегда, наябедничает, что Аркашка опять свой суп Шавкатику отдал. Ну разве это жизнь?..
Вечером, когда взрослые приходили с работы, новоиспеченные школьники усаживались во дворе за длинным столом – родители проверяли у своих чад домашние задания.
– Ашотик, ишак карабахский, – горячился темпераментный дядя Андроник и норовил отвесить подзатыльник своему отпрыску. – Почему читать не знаешь? Что, трудно запомнить четыре буквы? Вот, смотри – «ма» и «ма». «Мама» тут написано, понимаешь – я твою маму ненавидел! – «мама» написано. «Ишак карабахский» преданно смотрел отцу в глаза, нещадно тер остриженную «под ноль» голову, но никак не мог взять в разумение, как из двух отдельных слогов «ма» и «ма» получается слово «мама».
«Дядя Андроник, здесь букв только две: «м» и «а», – пытался вмешаться Аркашка, но тут же получал энергичный отпор: «Слушай, малчик, не мешай-а, иды дэлом займис».
Через месяц Аркашка, отираясь возле первоклашек, свободно читал по складам, букварь знал чуть не наизусть, считал и запросто складывал двузначные числа. В январе первоклашки пошли