Что-то не получалось у Малки понести, а может это Гиршеле не сильно старался? Уж очень много времени проводил молодой раввин за чтением древних текстов да еще он, освободив сарай во дворе от хлама, натаскал туда глины и лепил. лепил, лепил. Тьфу ты, пропасть, один все свободное время с грязью водится, а другая должна измазанные в глине штаны и рубашки стирать! И ведь добро бы горшок какой-нибудь вылепил, его хоть продать можно. Или вылепил бы, к примеру, лебедя на пруду – высуши, обожги и раскрась, его бы можно было в комнате на комод поставить – йофи! А ведь налепит глиняных уродцев, потом сомнет их в комок глины и снова лепит таких же. А сколько дров зря перевел, протапливая сушильную печь в сарае – Балтийское море можно высушить на огне от этих дров!
Пришла Малка в сарай, чтобы позвать муженька обедать, как раз куриная грудка в черносливе поспела, и встала столбом, как жена Лота. Стоит посредине сарая истукан ростом под три метра – две руки, две ноги и огромная голова, посаженная на туловище без шеи. Три глаза спереди, один глаз сзади, уши маленькие, в огромной дырке, что вместо рта, торчат четыре зуба.
Вы думаете, что вылепив это чудовище, Гирш успокоился? Так вы ошибаетесь. Он читал и читал, раскручивая свиток Торы с скручивая его снова. Он листал Книгу Зогар вперед и назад, назад и вперед. Он складывал буквы на страницах так и этак, превращал их в цифры и снова из цифр делал буквы. А сколько чернил он перевел, черкая листы бумаги, комкая эти листы и сжигая их в печке – вы не поверите. Чиркает и одно твердит: «Нохамул! Нохамул!» (Еще раз, еще раз.) Да и не надо бы этого знать, потому как узнай хасиды, чем занимается их раввин – пригласят на службу другого раввина, сколько цадиков бродят по дорогам от ярмарки к ярмарке, творя молитвы и читая проповеди по придорожным харчевням и трактирам. Ну, так Гиршеле объявил, что отныне надо звать его не Гирш Нармантович, а Гирш бар Гроим, чем только ему родительская фамилия не угодила?!
Что там творится в мире, Гиршеле интересовало мало. Это ведь Малка должна позаботиться, чтобы купить кусок мяса и овощи на базаре. А что купишь, если после начала войны с немцами базар стал таким дорогим – не подступиться. Рененнкампф и Самсонов наступали и отступали, побеждали так, что потом были разбиты. А когда война надоела матросам и солдатам, те нацепили себе на шапки красные ленты и поднимали офицеров на штыки. Скверная это манера – нанизывать человека на штык, словно бабочку на булавку. И при чём тут евреи? Кого это волнует, но на всякий случай парочку-другую можно и застрелить.
Ну, была Российская империя с Ревельской губернией – стала эстонская республика со столицей в Таллине. Только жизнь Гирша и Малки не изменилась нисколько, по-прежнему зажигались субботние свечи, как прежде Гирш ломал халу и передавал жене кусочек. И когда пришли в Таллин Советы, ничего не изменилось. Какие-то строгие люди в военной