Его куда больше притягивает двадцатилитровая фляга с водой, которая стоит недалеко от костра дежурных. Пожар внутри требует влаги.
– Да что там за оладушки! – проявляет неожиданную хозяйственность Юля, – небось горелые всё.
По её виду понятно, что она бы такого точно не допустила.
– Зато со сгущёнкой, – мечтательно добавляет Татьяна.
– Куда тебе ещё! – щиплет её за бочок Надя.
Девчонки резвятся вокруг меня, с гордостью поглядывая на остальных. Они ведут меня по лагерю, показывая камералку, "лежбище слонов", так называется шатёр, где обитают старшаки, продуктовый склад, лопаты и прочие достопримечательности.
Время от времени я вскидываю камеру и щёлкаю. Мои спутницы в этот момент почтительно замолкают. Официальный статус и то, что я "при деле", а не шляюсь просто так, поднимает меня в их глазах на серьёзную высоту.
Оладушки действительно плоские и подгоревшие. Юля тут же обращает на это внимание и затевает перебранку с некой Ленкой, одной из дежурных. Это привлекает ещё больше внимания и пока я завтракаю, свита вырастает как минимум втрое.
Самые первые, Надя, Юля и Татьяна заключают между собой военный союз и дружно обороняют меня от окружающих.
Парни на раскопках тоже присутствуют, но их оттёрли на задний план. Во-первых, их явно меньше. Девушки в этом возрасте вообще более склонны к авантюрным поступкам, таким как спонтанные поездки, сомнительные знакомства и ранние браки.
Мужской пол уже в это время больше ценит уют, комфорт и мамины котлетки. Большинство их однокурсников сейчас чихают в пыльных архивах. А девушки любят простых романтиков.
Те немногие, кто всё же приехал на раскопки, старательно изображают равнодушие и скуку, чтобы сберечь остатки хрупкой самооценки.
К палатке руководства я подхожу во главе небольшой толпы. Профессор Аникеев, про которого я уже наслышан, похож на лешего. Лохматый, с большой всклокоченной бородой. Принадлежность к цивилизации в нём выдают только очки. Профессор подслеповато оглядывает нас, кажется, опасаясь стрелецкого бунта. Известие, что я из районки его заметно успокаивает.
– Так, ваши уже были, – говорит он и описывает даму, в которой я узнаю Нинель.
Поражаюсь её расторопности.
– Руководство приняло решение дополнить фоторепортажем, – импровизирую, – советское студенчество на передовых рубежах науки… уникальные находки… популяризация быта пролетариев доисторической эпохи…
Аникеев, слушая эту чушь, морщится как от зубной боли. Девушки в восторге.
– Вы, надеюсь, в статье это писать не будете? – говорит он.
– Я только фото делаю, – поясняю, – статьи другие люди пишут. Специально обученные.
– Хвала небесам, – облегчённо вздыхает профессор, – тогда делайте свои фото. Только на раскоп мы ближе к вечеру пойдём, когда жара спадёт. Вас это устроит?
– Мне так даже лучше, – отвечаю, – освещение больше подходит.
– Ну