Самая долгая литургия. Александр Татаринцев

и нарекли отца Иоанна старцем. После избавления от «административного послушания» благочинного, отец Иоанн остался настоятелем маленького бревенчатого Храма. Людей ездить меньше не стало, застать бывшего благочинного одного было почти никогда невозможно, но всегда радостный, неунывающий священник старался помочь всем, кто приходил к нему. А потом, видимо из-за возраста и внешнего вида, отца Иоанна стали всё чаще за глаза называть старцем. На это он серчал, требовал прекратить «идолопоклонство» и пару раз даже посвятил этому проповеди. Пользы от этого не было никакой. Церковные бабушки дружно кивали, в голос соглашались с ним, но затем на своих совещаниях решали, что «старец» так говорит «по кротости и смирению», что несомненно подтверждает его святость и благодатность. Постепенно народное звание закрепилось, отец Иоанн махнул на это рукой, а старцем его стали за глаза называть даже духовные дети.

      Хотя отец Пётр и не помнил благочинного молодым. Это было понятно – молодость бурлит, редко замечает тихо бредущую чужую старость, пока торопится к своей. Даже сейчас, в среднем возрасте, всё бежит так же быстро, не до различий возраста окружающих. Конечно, сложно ошибиться, когда идут рядом дед и внук, но глубокие старики нередко выглядят немногим хуже, чем их состарившиеся дети. Как-то на проповеди отец Пётр назвал стариков «вехами времени, которые погружены в прошлое и почти не замечают настоящего». Он был доволен тогда найденным образом.

      Но отец Иоанн был совсем другим. Его старость была без дряхлости, уныния или равнодушия. Он всегда жил, а не доживал, был полон энергии, даже своим видом подбадривал более молодых священников, давал им наглядный пример жизнелюбия. Будучи человеком, безусловно, одарённым, радушным и трудолюбивым, когда-то он стал для молодого батюшки образцом, к которому нужно стремиться. А разница в возрасте только добавляла решимости – ведь нельзя же было работать меньше, чем старик! Потом отец Пётр поймал себя на том, что бессознательно даже в мелочах повторял многое, что видел у благочинного. И сделал чрезвычайно важный и, что уж тут скромничать, очень умный шаг – определился, что лучшего духовника ему не найти. А затем попросил отца Иоанна принять его в число своих духовных детей.

      Две почтенного возраста келейницы заметили отца Петра и приветливо закивали. Одна повела его внутрь – дожидаться, когда отец Иоанн освободится, а вторая отправилась доложить старцу о приезде духовного сына. Как бы ни был гость близок, заходить без разрешения не полагалось – мало ли какие сердечные тайны открывались в это время внутри.

      Отец Пётр осмотрелся. Внутри большой прихожей тоже сидели в основном женщины. О многих он мог бы сказать сразу, что им нужно. Почти всё всегда было одинаковым. Одни призжали с унылыми нерадивыми детьми и с фотографиями мужа, родных или кого-то из близких. Такие просили не за себя, а за других. С ними благочинный разбирался быстрее всего – первым делом пресекал жалобы, выяснял парой точных вопросов причину духовного недуга и давал совет. Иногда торопился