Ещё молодой, но с шикарной чёрной бородой и оперным голосом, дьякон отец Арсений тоже был непривычно рассеян. С тревогой поглядывал на настоятеля, потом спохватывался и чуть громче и старательнее, чем нужно, возглашал ектиньи.
Проповедь настоятель готовил ещё вечером, до новостей про инопланетян. Он посвятил её толкованию текущего отрывка из Евангелия – а теперь смотрел на вчерашние заметки будто на далёкие воспоминания. Интересно, в скольких храмах сейчас говорят о пришельцах? Немало батюшек, наверное, оставили в стороне духовную брань и постарались вместить вчерашние новости в прежнюю картину мира. Правильно ли это?
Отец Пётр прислушался к себе и понял, что волнуется, но не сверх меры. Помогал жизненный опыт, который подсказывал, что торопиться не следует. События только начинали разворачиваться, а их истинный смысл откроется гораздо позже, зачем спешить? Плохо, конечно, если вместо общей молитвы прихожане затеют распрю, но ведь это уж как Бог даст. И Он же даст нужные слова, придёт ответ на сердце в своё время.
И можно положиться на Бога в этом. Всё же зависит от конкретного вопроса – в нём самом можно найти зерно ответа. Если у кого-то пошатнулась вера – укрепить, если накатил страх – успокоить. Пусть лучше самый нетерпеливый начнёт, выскажет, что его гложет. А если никто не спросит, значит, хватает ещё терпения у людей – слава Богу. Вместе и подождём, соборно.
Но полностью от сомнений избавиться не вышло и, чтобы не выдавать волнения, настоятель прибавил к проповоди строгости. Это дало противоречивый результат. Прихожане явно сгорали от нетерпения, но не решились прервать настоятеля – за годы служения он твёрдо вбил им в головы, что любые вопросы задаются либо наедине, либо запиской в специальный ящичек у входа. Храм – место молитвы, а не споров. Наверняка кто-то закинул вопросы в ящик, но отец Пётр решил сегодня его не открывать.
К концу проповеди, перед Святым Причастием, он вдруг ясно понял, что не готов ответить на самый важный вопрос дня. Как вообще можно отвечать, если измучен сомнениями? Крамольные мысли, которые он весь вечер и всё утро гнал из себя, возвращались снова и снова. Простой вопрос, который задал ему сын, поворачивал мир с ног на голову. «А что, если…», – упорно гудел вражий голос в голове. «Господи, помилуй, – беззвучно молился священник, – укрепи веру мою, разреши сомнения, отгони мысли нечестивые, огради меня от помыслов хульных…».
Начался отпуст, ровно падали благодарственные молитвы после причащения, но обычного умиротворения вокруг больше не было. Казалось будто и священник, и прихожане торопились убежать друг от друга, избавиться от взаимной неловкости – словно супруги, что тянут с окончательным выяснением отношений ради ещё одного вечера если не