Эра счастливой охоты. Всеволод Воробьёв

дальше, к следующему лагерю Леонида, находящемуся неподалёку и носящему название – «В соснячке». Он находится возле самого берега, приподнятого в этом месте над кромкой самой высокой в прилив воды, внутри группы низкорослых, но зато пышных сосёнок в окружении можжевеловых кустов, не пропускающих ветер. А в стороне от моря, до коренного леса широко простирается открытое заболоченное пространство «ляги», как Левонтий называет такие угодья. Оно с пресными лужами, ручьём, вытекающим из болота, небольшими зарослями тростника и ивовых кустов, – прекрасный гусиный «присад». Здесь повеселей. Ещё на подходе мы неоднократно наблюдали стайки уток, перемещающихся по лужам, а вдалеке и гусей. Я рвусь «в бой», но Леонид спокоен, как сфинкс. У нас в плане пожить в этом лагере несколько дней, и командир настоятельно требует обеспечить сначала достойное жильё и быт.

      Эта стоянка тоже имеет все необходимые атрибуты бытия, и уже через час рядом с капитально поставленной палаткой горит костёр, и котелок над огнём вкусно булькает утиным супом. За это небольшое время над нами и невдалеке на слуху прошло несколько гусиных стаек. Меня уже не удержать… Подметив трассу их перемещений, спешно сооружаю скрадок из подручных материалов: стаскиваю в кучу несколько тонких плавниковых брёвнышек, рублю ветки ивняка, приношу охапку сухого прошлогоднего тростника. Главное, – это я уже знаю, чтобы «сооружение» не выделялось инородным пятном на однообразной местности. Левонтий, прекрасно знающий местную обстановку, не утруждает себя «строительством» и, не суетясь, спокойно валит первого гусака почти не отходя от палатки. А затем и другого… Но и я не отстаю и возвращаюсь к ужину с хорошими трофеями. Мы оба ликуем! Про аппарат я уже не забываю, – какие кадры!

      Посмотрели бы вы в этот момент на моего командира… Неужели это он ещё совсем недавно мрачно месил сапогами няшу, чертыхаясь и грозно сверкая очками, перебирался через трещины во льду, проклинал неудачную весну, зори без выстрела… Может быть, – но сейчас он счастлив, и его охотничье сердце празднует именины!

      Теперь он спокойно ожидает на вечерней заре возможного пролёта птичьих стай, но не это сейчас главное. А то, что он уже вобрал, впитал в себя все трудности и прелести ещё одной охотничьей, звонкой беломорской весны.

      Он сидит на берегу, уютно устроившись среди крупных валунов, сливаясь с ними серой шинельной курткой, перед ним открывшееся в отлив морское дно, с которого высокая вода уже утащила припай, нашу ледовую дорогу, а дальше, на западе, раскинувшись на полнеба, догорает чудесными красками северная беломорская заря, красиво отражаясь в стёклах его очков.

      У нас затеян ещё один эксперимент, – мы делаем колбасу. Это не каприз и не праздное развлечение. В таких походах проблема не только добыть дичь, но и донести её до дома, поскольку вес рюкзака всегда лимитирован твоими возможностями. Но главное – сохранить, поскольку может наступить резкое потопление и тогда пропадёт с трудом добытая дичь.

      Леонид,