Всё происходило по обычной схеме, знакомой любому опытному охотнику на уток. В лёгких сумерках над плёсами и тростником со стороны моря и устья реки на бреющем полёте пошли чирки. Проносясь иногда до самого конца ляги, они делали боевой разворот, несколько больших или малых кругов и «падали» на мелкие плёсы или прямо в залитую водой траву. В основном это были пары и небольшие стайки, по уверенному поведению которых можно было заключить, что они из местных выводков. Зная, что главное впереди, мы не спешили стрелять по этой трудной цели, и только раз не удержались и отдуплетились по кучно налетевшему табунку, выбив трёх.
Потом наступило затишье. Сумерки сгущались, уже трудно было что-то разглядеть на фоне леса, зато на западе, как раз там, откуда в основном летела птица, разгорелась великолепная заря, чуть прикрытая с одного края облаком. И тут началось… Видимо, это были первые, достигшие южного Беломорья, стаи свиязи и шилохвости. Они шли откуда-то с моря, огибая мыс Лобского, но заходили на лягу со стороны зари. Летели дружно, стайка за стайкой с небольшими интервалами. Некоторые из них уверенно, с ходу опускались на чистые лужи, другие начинали кружить, как до этого чирки. На какое-то время в небе образовался хоровод из утиных стай. Мы ошалело наблюдали эту феерическую картину, пока не включаясь в «процесс», поскольку наш центральный плёс хотя и оказался центром их вращения, но до ближайшей орбиты было всё же далековато. А на пяток выставленных нами резиновых чучел никто и внимания не обращал.
Минут десять длилась это круговерть, и закончилась так же внезапно, как и возникла. И тогда началась охота. Теперь, но уже только низом, потянули со всех сторон одиночки, пары, тройки, уверенно присаживаясь к чучелам или пролетая над ними. Стрельба не представляла большого труда, поскольку силуэты чучел и садящихся рядом с ними уток хорошо подсвечивала заря. Мы старались стрелять одиночными и с интервалом, чтобы не распугать этот утиный «рай», но мне кажется, что наши выстрелы мало кого волновали. А пока мы разбирались с нижним эшелоном, над нашими головами уже плохо видимые на фоне тёмного неба потянули кряковые – куда-то в дальний, восточный угол ляги.
Теперь уже не вспомнить, сколько же мы настреляли тогда из нашего первого скрадка, но значительно больше десятка, и их пришлось частично дарить соседям Степана. Ведь у меня тогда не было ещё морозильника, в который я потом закладывал на хранение разделанную дичь. Да и дома ещё не было! Как, впрочем, слаба была и сама надежда вообще его здесь заполучить. Ведь так нам сначала ответил Степан, когда