воспоминания о котором отзывались во мне с грустной теплотой, после чего наступало чувство глубокого сожаления, смешанное с горечью потери безмятежных, радостных и счастливых дней, и как мог я быть уверенным в том, что Том хранил в своей памяти столько же трогательных чувств к нашим близким, родным краям, давших нам столько запоминающихся, прекрасных, ярких впечатлений, эти мысли и гадания оставляли меня один на один со своей ностальгией и привязанностью к Тому, разрыв с которым давался мучительно и болезненно, а понимание, что миг расставания наступил, пришло в тот момент, когда Том сообщил о своем решении попробовать себя в «проникновении», что означало, что он решил найти своего «Хозяина», для чего вскоре, после окончания обучения, ему предстояло выйти на плато мутной воды, где глубина водной среды была наименьшей, что особенно привлекало уток, так как здесь они могли вскапывать илистое дно своим клювом в поисках чего-нибудь съестного, что позволяло микробам легко находить себе «Хозяина» и вместе с питательными находками проникнуть в организм птицы, после чего предстоял путь к мозгу по известному маршруту, освоенному Томом на занятиях с Раи, и, сообщая мне о своем решении, Том проявил неприличную восторженность по отношению к предстоящему предприятию, отзываясь о нем как о «миссии», которая «способна перевернуть его жизнь», что, впрочем, со слов Тома, «уже имело место с момента встречи с Раи, изумительнейшим гением нашего времени и хранителем и продолжателем величайшего Плана наших дней», добавив при этом, что «План – это предприятие, масштаб и грандиозность замысла которого во много раз превосходит значение Великого паломничества», и, несмотря на то, что эти слова были сказаны в оскорбительной, с моей точки зрения, манере, я решил в ответ промолчать, понимая, что время расставания наступает и мой горячо любимый брат окончательно порвал с областью проточной воды, со своей родиной, со своими близкими, со своим детством, и, благодарение Богу, я был готов к этому повороту судьбы, отметив про себя, что Том не поинтересовался, чем во время его отсутствия буду заниматься я, и, набравшись мужества, я сам первый сообщил о том, что хочу направиться в область плотных камышей, вызвав немалое удивление Тома не фактом моего решения отдалиться и отправиться куда-то в одиночестве, а тем, что местом моего назначения я определил область плотных камышей, в результате чего Том немедля поделился своим недоумением и непониманием, назвав герменевтиков-традиционалистов нудными и бестолковыми, а их компанию скучной и бесперспективной, что для меня не было неожиданностью, и, помимо всего прочего, у меня не было желания спорить с Томом о достоинствах и недостатках герменевтиков-традиционалистов, так как подобный спор мог далеко завести, а мне менее всего хотелось расставаться с Томом на волне непонимания, и все это время я молча прислушивался к голосу моих чувств, пытаясь просто быть рядом со своим братом, единственным родственным существом в этом мире, с которым
