принадлежит не тем, кто поступает по «справедливости» или творит «добро», а тем, кто достигает результата и занимает подобающее положение, при котором остальные вынуждены принять ситуацию как право сильного, право того, кто будет определять, что есть «добро», «справедливость» и что такое «правда», и как только Раи счел необходимым сделать паузу, Том набросился с новыми вопросами, в чем обнаружились признаки его полной ошеломленности услышанным, так как Том, всегда вступавший в диалог со своим собеседником на равных, желая показать, что его ум, понимание, эрудиция ничуть не ниже, тем самым стремясь занять в споре положение не мало знающего ученика или посредственности, а состоявшегося, самостоятельного мыслителя, в случае диалога с Раи, пребывая в состоянии своеобразной прострации, покорно принимал превосходство собеседника в знаниях и мудрости, проявляя готовность воспринимать любую чушь как истину самой чистой воды, в то время как мне с самого начала слова Раи казались туманными и в большей части фантастичными, охвативший меня скептицизм подавил во мне зародыши любопытства, оставив глухим к пропагандируемым возможностям прогрессистов-космиков и перспективам их грандиозного по масштабу Плана, отчего у меня не возникло желания узнать детали или отдельные элементы этого Плана, так как я понимал, что нет никакого Плана, а возможности и знания микробов не могут простираться так далеко, чтобы, сохраняя преемственность и творчество группы посвященных, на протяжении сотни миллионов лет продолжать внедрять и продвигать мифические инициативы, конечный результат которых представлялся мало понятным и в корне недостижимым, при этом, видя фигуру самого Раи как обыкновенного фанфарона и зазнайки, пытающегося заработать авторитет и уважение путем внушения окружающим мысли, что итоги естественного процесса эволюции и все живое на Земле явились не результатом промысла Божьего, а деятельности избранных и посвященных микробов, где сам Раи играет лидирующую роль, заняв место самого Бога в этом мире, и в моем представлении многое из сказанного подтверждало мой скептицизм, прямо указывая, что окружающая нас природа, мир, в котором мы живем, не может быть результатом целенаправленной деятельности и активности отдельно взятых микробов, возможности и понимание которых ограничены и поверхностны для задачи создания того разнообразия живых существ, сохранив отпечаток гениальности, на который не способен никакой микроб, даже если взять такой простой и вместе с тем проникнутый таинственностью феномен, как вид переливающегося перламутра ключевого водяного потока, отражающий солнечные лучи в полуденный час в области проточной воды, где я родился и где прошли дни моего детства, потому что в этой красоте игры воды и солнца есть что-то высшее, божественное, не от мира сего, что не способен создать никто из живущих, будь то микроб, утка, бобер или мифический человек, а кто-то более высокого порядка, о чем микробы не знают и никогда
