Вот объявили о прибытии поезда, и шумная пестрая толпа повалила на перрон. Наконец-то из-за поворота показался в клубах пара зеленый с красной полосой локомотив.
– Миша! Миша! Мы здесь! – крикнула она и отчаянно замахала рукой, издали увидев осунувшееся усатое лицо своего мужа. Он с трудом пробился сквозь галдящую толпу и обнял своими сильными руками жену и детей. Веки у него дрожали, губы через силу старались улыбнуться. Трехлетняя девчушка испуганно отвернулась и прижалась к матери, она не узнала в этом страшном небритом дядьке своего отца. Потом, осмелев, стала исподлобья поглядывать на него, как он, грустно улыбаясь, что-то говорил маме и Сереже.
– Миша, что-то Коли не видно, – сказала счастливая Лена, окидывая возбужденную пеструю толпу в надежде встретиться взглядом с родными серыми глазами брата.
– Лена, Коля погиб, – еле выдавил из себя Шилов, виновато пряча от нее глаза, из которых вдруг потекли слезы по колючим небритым щекам.
Ей сразу вспомнился тот странный день, недельной давности. Неделю назад. Натальюшка спала. Сережка был в садике. Постирав белье, она накинула на плечи мужнин бушлат и с тазом выскочила во двор. Было довольно свежо. Начало декабря выдалось бесснежным и морозным. Голые ветки деревьев и кустов были покрыты пушистым инеем, поблескивающим тысячами огоньков на солнце. Вокруг вертелись, порхали и щебетали юркие неугомонные синицы.
Внезапно она почувствовала, как что-то в груди оборвалось, сердце как бы придавило огромным тяжелым камнем. Она обернулась и оцепенела от неожиданности: у крыльца стояла черная коза и пристально молча смотрела на нее своими желтыми глазами. Во взгляде было что-то гнетущее, нехорошее. Лена не предполагала, что у коз такие странные зрачки. От этого жуткого неподвижного взгляда ей стало не по себе, ее всю пронизало холодом от будто накатившей ледяной волны. Перед глазами мелькнула сожженная, изувеченная бронетехника, в ушах стоял звон, уши как бы заложило, послышался откуда-то издалека лязг гусениц и чей-то нечеловеческий крик. По телу пробежала мелкая нервная дрожь.
Лена выронила связку с прищепками. Нагнулась за ней. Когда выпрямилась, козы уже не было. Она исчезла. Лена подбежала к калитке, выглянула на улицу. Длинная улица была пуста. Было что-то неестественное, загадочное, дьявольское в этом визите. Да и коз никто не держал в военном городке, а ближайшая деревня не близко. Она вернулась в дом; в детской навзрыд плакала Натальюшка, видно, ей что-то приснилось. Лена закрутилась по дому, то уборка, то дети, и мысли о незваной гостье отпали сами собой. Забылись.
И вот сейчас, в эту минуту, когда на нее обрушилась страшная весть о гибели Коли, она вспомнила ту козу. Черную козу.
– Уроды! Патроны кончились! Огня давай! – дико заорал во сне Шилов, рванувшись и выгнувшись всем телом. Он резко сел в постели, тупо уставившись в стену на ковер, ничего не понимая. На лбу проступили капельки пота.
– Мишенька, родной, милый,