Создавая в лагере свою собственную порочную субкультуру, осуждённые малолетки так далеко зашли за пределы допустимого, что за забором на воле, после очередного чрезвычайного случая, состоялся диалог весьма авторитетных людей. Договорившись, постановили держать малолетку «красной». Администрация должна обуздать зарвавшихся воспитанников, вести справедливую, рациональную политику, поощрять за хорошее поведение и карать за плохое. Решено было искоренить все воровские и арестантские законы, принудить малолеток жить открыто, ставя главной целью досрочное освобождение.
Перебросы и проносы на территорию учреждения наркоты и алкоголя прекратились. Мобильная связь ушла в прошлое. Но этого было недостаточно. Чтобы искоренить преступность в колонии, нужно было сломать существующее мировоззрение воспитанников и выстроить на руинах новое, лучшее, подарить каждому мечту, раскрыв его собственную уникальность.
К такой мысли пришёл тогда в своих размышлениях Беляев и поделился с начальником колонии. Пробуй, пожал плечами подполковник. Михаил вступил в сложнейшую борьбу за умы молодых преступников. Дело новое, советчиков много, но людей, которые провернули бы эту метаморфозу, пойди поищи. Идея была в том, чтобы совершить небывалое – создать нечто, вроде кадетской школы на армейский лад. Там, где все равны, где каждый несёт ответственность за свои дела и поступки товарищей, инициатива развивается только в достижении успехов в учёбе, спорте, труде. С чего нужно начать? Как подступиться?
Беляев знал – чтобы стать образованным, нужно прочитать сто книг, но чтобы понять каких именно, придётся штудировать тысячи. Что ж, решил начальник отряда, буду развиваться сначала сам, и принялся за сочинения Антона Макаренко.
Вдруг начальник отряда вспомнил, что обещал вывести Богдановича на звонок отцу. Телефон стоял в кабинете Беляева, позвонить можно было только написав заявление, на котором ставил визу «разрешаю» начальник колонии. С момента прибытия Богданович не пользовался правом звонка.
Беляев открыл дверь карантинного отделения, постучал ключом-проходником в крашенный серый металл. Из спального помещения выглянул Мамонтов.
– Кирилл, будь любезен, позови Данилу, – попросил отрядник.
– Я здесь, начальник, – выглянул из умывальника Богданович. Он чистил зубы.
– Звонить пойдёшь?
– Я быстро, сейчас, – заторопился осуждённый. – Только умоюсь.
В кабинете воспитателя Богданович присел на табурет у входа, отвернувшись от Беляева, снял трубку с обычного проводного телефона, стоящего на тумбочке, набрал номер. Начальник отряда утомлённо развалился в кресле, снял трубку с такого же аппарата. Он обязан был прослушивать все переговоры.
Отец