На самом деле вовсе не пропал,
а странствовать пустился по стране
и безбилетником узнал Россию.
Челночничал с вокзала на вокзал,
то прятался, то примыкал к шпане,
и родину увидел как стихию.
И реки широки, леса – темны;
за цепью гор – долины и поля,
равнины и холмы, и всюду – люди…
Как в мощном вихре, переплетены
их судьбы, жизни и сама земля.
Работают…, а думают о чуде.
Тоска томила: где же Лебедянь?
И как её найти, в каком краю?
Был в Кашине, Коврове, в Гусь-Хрустальном.
Был в Истре и Ельце. И где та грань,
пройдя которую, ты – не в бою,
а в мире справедливом, идеальном?
Ванюшу встретил в Троицке дедок,
сказал: «Тебя, сынок, ждет чудо, да! —
И жжет глазами, передав поверье. —
Тебе минул шестнадцатый годок,
а через год твой возраст навсегда
застрянет на семнадцати, поверь мне.
А как, – продолжил, – сыщешь Лебедянь, —
тебя там ждут, – так юность потечёт,
как прежде. Многотрудный путь, далёкий:
душе и телу – нахлебаться всклянь;
верстам и километрам минет счёт,
пока увидишь край тот синеокий».
И дал Ванюшке жостовский поднос
да яблоко к нему – такое б съесть! —
антоновское: «Так оно и будет
показывать на каждый твой распрос,
и где те спать, и где пока осесть,
и далее идти тебя принудит…
В той Лебедяни счастлив весь народ:
там солнце греет в солнечные дни,
зимою много снега и веселья;
на утро приготовлен бутерброд,
живут добротно, будто все – сродни,
никто не унывает от безделья.
Там каждый – самый; сам себе творец;
там выбирают умного во власть;
златые горы там, и небо – сине;
и каждый заработал на дворец,
и не толкнёт того, кому упасть.
Эх-ты, сынок, вот там и есть Россия!»
Проговорив, исчез дедок-вещун,
а яблочко толкает под откос, —
с горы, навстречу людям на дороге.
Иван плутает, как медведь-шатун,
и вскоре принесли в Болванский нос
затёртые Иванушкины ноги.
4. Болванский Нос, Дивногорск и окрестности
Прижился в городе. Облуплены дома.
Болванский Нос стоит во всём наперекос.
Кривые улочки, навалено дерьма…
Архитектуру заменила кутерьма.
Тут он и рос.
Народ – невзрачный, неказистый; оглуплён,
завистлив, пыжиться горазд и вороват,
как чуть задержится хоть с чем-нибудь вагон,
наутро – пуст;
фабричный двор – опустошён;
всё – нарасхват.
Да это что, втихую растащили мост,
приноровили по хозяйству по частям.
Теперь за речку объезжают по сту вёрст,
иначе