В этом видится нам какой-то болезненный, на всю его жизнь наползший знак судьбы.
В автобиографии Шолохов будет уклончиво писать, что мать его «полукрестьянка, полуказачка» – что, конечно, не так. Переходя в иное сословие, человек не мог оставаться «полу»-прежним. Если ты из пушкарей стал купцом, то ты купец, а не полукупец-полупушкарь. Если из крестьянской семьи стал священником – ты лицо духовного звания, а не полукрестьянин.
Мать родилась холопкой, а выйдя замуж, стала казачкой. Никаких «полу-». И рождённый ею мальчик был казаком, хоть и не было в нём ни капли казачьей крови.
Ребёнок рос.
Отношение шолоховской родни ранило Анастасию. Их все сторонились. Им никто не помогал. Они выбивались из сил, добывая насущный хлеб.
Она хотела, чтоб Александр Михайлович как-то исправил это – но что он мог?
Несколько раз Анастасия Даниловна порывалась собрать вещи, уходила. Муж возвращал её с полдороги: да и куда теперь ей было идти? На паперть? Так и там будут сторониться, жалеть копеечку.
Эта стыдная, ничтожная, непризнанная жизнь изводила её.
В раннем рассказе Шолохова «Двухмужняя» описана схожая с материнской коллизия – у главной героини есть законный муж и есть незаконный. Законному, словно бы путая следы, Шолохов даёт имя своего отца – Александр. Героиню снова зовут на «А», как Анастасию и Аксинью, – Анна.
Законный однажды является.
«Думала Анна, что вот сейчас повалит наземь, будет бить коваными солдатскими ботинками, как в то время, когда жили вместе, но Александр неожиданно стал на колени в сырую пахучую грязь, глухо сказал, протягивая вперёд руки:
– Аннушка, пожалей! Я ли тебя не кохал?»
Степан Кузнецов действительно несколько раз возникал, нежданный, возле их кружилинского дома. Грозил написать жалобу наказному атаману в Новочеркасск, а то и в Святейший синод.
Анастасия выходила к плетню, неумолимо отвечала: пиши, куда хочешь, жить с тобой не стану.
В ней был характер! Это упрямство она передаст сыну.
После отъезда Кузнецова на хуторе с новой силой возобновлялись споры-разговоры: значит, всё-таки его дитя, еланского атаманца?..
Едва ли не первое, что заметил, подрастая, Миша – тогда ещё не Шолохов, а Кузнецов, – несхожесть их жизненного уклада с жизнью остальных хуторян.
У всех отец и мать – и у него вроде есть. Но у всех как положено, а у него родители – не муж и жена, а живут обманом, и сам он числится сыном пожилого казака, которого в глаза не видел.
Всё, что связано с неправедной любовью, легшей в основу «Тихого Дона», – человеческие страсти, пересуды, склоки, – составляло пространство его детства.
Стыдная мука, не имеющая конца, – жизнь Григория с Аксиньей, – была жизнью его родителей.
По-уличному Шолоховых прозывали «татарчуки». В этом слышится лёгкое пренебрежение и к Мише, и к его матери. Это на Нижнем