На рисунке я разворачиваю ее на банкетке. Она все равно сопротивляется. «Ну же, мама!» – говорю я вслух, но лицо получается раздраженным.
Уже поздно, поэтому я бросаю альбом и выключаю свет. Стук дождя по крыше превращается в барабанную дробь. Природа выливает содержимое своего кувшина. Я представляю, что внизу играет фортепиано, мамины пальцы танцуют по клавишам. Играла ли она ноктюрн той ночью, думая, что мой отец в тепле и безопасности сидит в лагере? Когда на самом деле не было ни тепла, ни безопасности. Он просто пропал.
18 марта
Утром я выхожу полить мамины травы. Как она умудрялась сохранить их в таком идеальном виде, когда все остальное пошло прахом? Вытягиваю длинный шланг, отвинчиваю кран и распыляю воду сначала в одну сторону, потом в другую.
Поднимаются ароматы – пряная терпкость тимьяна и головокружительный ментол шалфея, нежный запах лепестков ромашки и сосновая прохлада розмарина. Лаванда еще не распустилась, поэтому на удивление нема. Направляю шланг на базилик, и вокруг все наполняется его ароматом.
Я возвращаюсь внутрь. В столовой лежат предметы, которые Тэмми сняла с буфета: льняные салфетки с кружевными краями и такая же скатерть, когда-то принадлежавшие бабушке Лорне, лиможский фарфор с золотой каемкой, что никогда не покидал шкафа, набор тиковых мисок и все остальные прекрасные вещи, которыми моя мама владела, но не пользовалась из-за неприязни к ее собственной матери. К стене куском скотча прикреплена многостраничная таблица под названием «ИНВЕНТАРЬ». Я поднимаю первую, проглядываю вторую и бросаю затею, возвращаюсь в комнату и ищу что-то розовое – конверт. Тот, в котором пришла записка, с яркими чернилами и на новой бумаге. Все, что мне нужно, – это обратный адрес.
Внезапный шум у двери сменяется топотом ног и детскими голосами, кричащими: «Тетя Лони!» Два самых ярких огня в городе устремляются ко мне. Мой пятилетний племянник Бобби худой и шустрый.
– Что ты привезла? – Он знает, что перед поездкой во Флориду я посещаю магазин Музея естественной истории.
Следом заходит его более сдержанная шестилетняя сестра Хизер, размахивая лакированной сумочкой. Ее темные волосы в стрижке паж взъерошиваются, когда я крепко сжимаю их обоих, и они следуют за мной к моей сумке. Я морщу лоб.
– Гм… вы думали, я что-то вам привезла?
– Да! – заявляет Бобби. Его «ежик» мягкий на ощупь.
– Ладно, привезла, – признаюсь я, доставая шляпу в виде акулы с белыми войлочными зубами. Бобби надевает ее и смотрит в зеркало над буфетом, как плюшевая акула пытается проглотить