– Не только Яна, – Иван изложил свой разговор с Егором Демидовичем и Матвеем. – Главное, Алла эта, как Матвей сказал, работает завхозом в детдоме! Вряд ли в небольшом городке сразу два детдома, не находите?
– Да-а? – радостно вскинулась Первая сестра. – Тогда Яна точно наша – не бывают такие совпадения случайными! Говоришь, Алла болеет чем-то? Вот и повод к ней наведаться.
* * *
Потом Ната много раз безуспешно подступалась к вопросу – что же заставило её появиться сначала не у Аллы, а у Матвея? Никакого предчувствия Воды по этому поводу не было – Алина и сама сильно удивилась, когда Первая сестра попросила составить ей компанию для визита в деревню.
– Мрак! – прокомментировала она, перенесясь вместе с подругой в нужное место. – Как здесь в принципе можно жить, тем более в ноябре? В таких широтах вообще должны быть только города!
– Ну так Нижний Новгород всегда и славился купцами и ремесленниками, то есть горожанами, – улыбнулась Ната. – Нет, сёла тоже бывают не такими депрессивными, но только если они крупные и живые.
– И южные, наверное?
– Ага! Орловские хотя бы, – за разговором они подошли к калитке, и Ната осторожно заглянула во двор:
– Вроде никого нет, но поленница свежая, видишь? Тот самый дом.
– Вижу, – отозвалась Ледяная Дева. – А вот, кстати, совсем недавние колеи от мотоцикла, то есть Егор Демидович только что уехал. Он же иногда ездит в ближайшее село за хлебом?
– А откуда ты знаешь, что именно уехал, а не приехал? Что недавно – это понятно, дождь же идёт, а воды в колеях почти нет.
– Мотоцикл же у него с коляской? Тогда, если выезжать из ворот, левый след будет двойной и глубже правого, что и наблюдается, – Алина вдруг застыла, вглядываясь в тёмные окна дома. – Наталь, в доме кто-то есть!
– Матвей и должен быть дома. Подождём? Ему-то нас хорошо видно.
– Ждём ровно одну сигарету, потом попробуем войти, – Ледяная Дева отошла в сторону, доставая зажигалку, но в это время дверь дома медленно открылась, и на крыльцо, очумело мотая головой, вышел парень лет тридцати:
– Наталка?!
– Денис?.. – Ната пошатнулась и чуть не упала, лишь в последний момент успев схватиться за покосившийся штакетник.
* * *
Женщина измученно ворочается в продавленном кресле, с яростью вжимаясь в его спинку – хоть так, хоть немного унять этот убивающий зуд в спине! «Да, именно убивающий», – она начинает бессильно плакать. – «Болезнь, конечно, не смертельная, но я сама выброшу эту мучительную жизнь! Разве все, кого пытали, молча терпели? Нет – многие вцеплялись палачам в горло, как бы ни старались наши борзописцы замолчать такие случаи, воспевая, напротив, терпильство! Оно и понятно – это же сопротивление официальному лицу, пусть даже вражескому, поэтому – «низзя»! Сегодня ты гестаповца придушил, а завтра кого? Белохалатные гниды ведь не лучше фашистов – что те,