– Было что-то около девяти… Или начало десятого, – перед тем как ответить, Алевтина Васильевна нахмурила широкие брови, что должно было означать, что она напряженно припоминала события вечера субботы, четырнадцатого февраля. – Мы выпили чаю с сушками и легли спать.
– А ваши слова может кто-нибудь подтвердить? – испытующе посмотрел на Волосюк майор Темирзяев.
– Думаю, что нет, – ответила, поразмыслив, Волосюк. – Никого поблизости не было. Да и гостей никаких в этот день не звали.
– Ясно… А в котором часу вы легли спать? – задал новый вопрос Темирзяев.
– Я не смотрела на часы, – ответила женщина. – Наверное, что-то около десяти.
– Так рано? – изобразил на лице и в голосе удивление Марат Абдуллович.
– Так на улице уж в это время давно темно, настоящая ночь. Что же прикажете делать в такую темень? – в свою очередь удивилась Алевтина Васильевна. – Не по улице же разгуливать?
А и правда, что делать поздним вечером, как не спать?
После допроса супругов Волосюк Марат Темирзяев крепко задумался. Что же получается? Свидетельница Марфа Лукоянова показывает, что видела, как после ухода Волосюка с бухгалтером Рауде из конторы промыслового кооператива «Путь Октября» Николай Григорьевич вернулся обратно, постучался в конторскую дверь, и ему открыли. После чего он с большой вероятностью в помещение конторы вошел. Однако сам Волосюк показания свидетельницы начисто отрицает. И что мы в результате имеем? Слово Марфы Лукояновой против слова Николая Волосюка. Каких-либо иных доказательств, увы, не имеется.
Жена Волосюка утверждает, что муж пришел домой либо без нескольких минут девять, либо несколько минут десятого. Предположим, он пришел без пяти девять. А вышел из конторы, по его собственным заверениям, в половине девятого. Где он был двадцать пять минут? Что делал? Да пусть даже двадцать минут, если дать время на спуск со второго этажа, прохождение пути до входной двери в квартиру и открытие ее ключами.
Пришлось еще раз допросить Николая Волосюка. И одним из двух главных вопросов был следующий: возвращался ли он в контору после того, как вышел из нее вместе с бухгалтером Рауде?
– Я к вам хожу в кабинет как на работу, – прежде чем ответить на заданный вопрос, выразил неудовольствие Николай Григорьевич. – Еще раз говорю: не возвращался, – прозвучал убежденный ответ. – Потому что для этого просто не было причины. И знаете, очень жалею, что не возвращался, тогда, возможно, девочка была бы жива.
– Вы вышли из конторы в половине девятого вечера, а домой пришли около девяти. Если не позже. Это показала ваша жена, – выделил интонацией последнюю фразу Темирзяев. – Что вы делали и где вы были как минимум двадцать минут, когда вся дорога, чтобы спуститься со второго этажа на первый, занимает не более