Алексей медленно оседал в российском знамени, пока оно не покрыло его с головой.
Ольга нашла его там, заглянула сверху в дырку. Алексей был бледен, как мел.
– Как ты думаешь, сколько мне удастся продержаться? – прошептал он.
– До первого удара, – прямо сказала Ольга. – А ты уворачивайся. Ты легкий, а они, смотри, какие неповоротливые!
– Я буду уворачиваться… – прошептал он.
Особенно страшное впечатление производил итальянец Бузатти. Он уже раздавил шведа, которого вчетвером унесли с ринга, разбил о свое могучее колено морды двум неграм и выбросил за канаты, как пушинку, болгарина. Весь в крови соперников, он яростно рычал, продвигаясь к финалу.
Алексей наблюдал за ним, как наблюдает из окопа новобранец за движущейся на него колонной танков. Он высунул голову и руку из знамени, попросил Ольгу:
– Дай лист бумаги и авторучку.
Ольга достала из сумочки блокнот, вырвала лист. Алексей пристроился писать письмо на обложке блокнота.
«Дорогая мамочка!
Пишу тебе перед выступлением по Бадди Рестлингу. Все же пришлось выступать, хотя материал для меня незнакомый, немного волнуюсь…»
Бузатти в это время добивал поверженного турка ногами в живот. Слышался хруст турецких костей.
«…Встретили меня хорошо, аплодировали. Я один представляю всю Россию. За нее, как говорится, не жалко и голову сложить. Но это я к слову. Тебе передадут вазу, не удивляйся. Отдай три тыщи рублей, которые я занимал у Семендяева. Здесь было очень интересно, узнал много нового. Целую тебя, милая мама! Прощай. Твой Алешка.»
Он сложил листок вдвое, надписал адрес.
– Отошлешь дома, – сказал он, передавая листок Пенкиной.
Она кивнула. Слезы стояли у нее в глазах.
Мужчины-интерполовцы сидели молча, закусив губы. Вспоминали ОМОН. Здесь очень пригодился бы батальон ОМОНа. Иначе с этими зверями не справиться.
Бузатти только что свернул шею японцу и вышел в полуфинал, где его соперником был негр из Камеруна. Тоже изверг рода человеческого.
Они сшиблись в центре ринга с таким звериным воплем, что Алексей на секунду потерял сознание. Когда он открыл глаза, камерунец в прыжке вонзал обе черные ноги, похожие на железнодорожные шпалы, в живот сопернику. Но Бузатти и ухом не повел. Кстати, у него не было уха, ему его откусили в семьдесят девятом году на чемпионате Европы. Оттолкнувшись от канатов, он устремился лысым черепом вперед и с хрустом вонзил его в плоский мясистый нос негра.
Лысина стала красной от крови. Негр зашатался, потрясенный в прямом и переносном смысле слова.