Второй аргумент, исходящий из картины аграмматизма у здоровых испытуемых, может быть отвергнут в соответствии с принципом системности. Вызываемые перцептивным и когнитивным стрессом трудности – это не первичный дефект, где есть непосредственная связь между структурой и функцией, а вторичный системный, не позволяющий делать выводы о мозговых механизмах нарушения.
Наконец, третий аргумент можно отвергнуть, исходя из принципа эвристичности (см. выше) – да, эта модель работает по одному лексическому принципу, но отсюда нельзя сделать вывод, что невозможны другие механизмы достижения того же результата.
Идея связи и различия (но не единства) лексических и грамматических механизмов, на мой взгляд, убедительно показана в работе известных психолингвистов У. Марслен-Уилсона и Л. Тайлер на материале владения регулярными (look-looked) и нерегулярными формами (go-went, bring-brought) прошедшего времени английских глаголов (Marslen-Wilson, Tyler, 2005). По одной точке зрения, владение ими требует двух механизмов (грамматического и лексического), по другой – одного. Данные нейропсихологической литературы свидетельствуют о двух механизмах владения формами прошедшего времени: больные с височной локализацией поражения хуже справляется с нерегулярными глаголами, чем с регулярными, тогда как больные с поражением нижнелобных отделов и нижележащих структур обнаруживают противоположную картину. Это было показано как в традиционных экспериментах на производство и понимание этих форм, так и в экспериментах на морфологический и семантический прайминг.
Сторонники одного механизма в эксперименте на обучение модели обнаружили трудности обработки регулярных глаголов при повреждении сети на уровне выхода и нерегулярных – при повреждении семантического уровня (Joanisse, Seidenberg, 1999).Всоответствии со своей моделью они предсказали, что у больных с трудностями обработки регулярных глаголов должен быть фонологический дефицит, а трудности обработки нерегулярных глаголов должны сочетаться с семантическим дефицитом. Но, как и следовало ожидать, исходя из Лурьевского понимания механизмов афазий, последующие эксперименты не подтвердили этих предсказаний (Tyler et al., 2002).
Значимые данные в пользу двух механизмов были получены в эксперименте У. Марслен-Уилсона и Л. Тайлер (2005) с помощью нейровизуализационного метода – функциональной магнитно-резонансной томографии. Испытуемым без поражений мозга предлагалось решать, был ли им представлен тот же самый или другой стимул по сравнению с предыдущим. Эта методика была чувствительна к трудностям больных с поражением левых нижне-лобных отделов (ЛНЛО), т.е. с поражением зоны Брока. Предъявление регулярных форм вело к активации широкой зоны с пиками активации в верхне-височных отделах (ВВО) обоих полушарий (левая ВВО ~ зона Вернике) и ЛНЛО. Предъявление нерегулярных глаголов вело к активации только ВВО, и выражена она была слабее. Авторы так интерпретировали полученные данные: при обработке регулярных