– Ты знаешь, кто это сделал?
– Нет, к счастью для него, я не знаю, кем был тот ублюдок. Иначе… – Его руки дрожали от гнева, а вены на шее страшно вздулись, пока он подыскивал слова, которые никак не приходили ему на ум.
– Ладно, ладно, успокойся… А теперь расскажи мне все с самого начала.
– Ну, я нашел Дарко на свалке, когда тот был чуть больше щенка. Его выбросили подыхать на помойку. У него были очень тяжелые травмы; я думаю, что он участвовал в подпольных боях за деньги. Он был в плохом состоянии, но я заботился о нем, и он полностью поправился. Знаешь, он ведь был чистокровный, Дарко. Великолепный образчик аргентинского дога. Во взрослом состоянии – зверь весом более сорока килограммов. Я спас ему жизнь, но он отплатил мне тем же. Вот так, однажды ночью, несколько лет спустя, два скина напали на меня во сне и избивали до полусмерти. Если б не Дарко, они бы разделали меня на месте. Он укусил одного за ногу, оторвав половину икры, затем набросился на другого. Я остановил его за мгновение до того, как он вогнал свои зубы ему в яремную вену.
– Я думал, ты расскажешь мне о том, как его убили, – сказал Меццанотте, у которого не хватило духу перебить мужчину, но он воспользовался первой же паузой, чтобы вернуть его к теме.
– Ах да, извини… Три дня назад мы проснулись чуть позже обычного, а Дарко все не было. Накануне вечером мы налегали на курево и пиво, так что, наверное, спали шибко крепко… Не знаю, что могло случиться ночью. В любом случае, он никогда вот так не пропадал. Через несколько часов, когда Дарко все еще не вернулся, я начал волноваться. Мы должны были уехать в тот же день в Лигурию, где нас ждали друзья, но я не мог уехать без него. Я потратил два дня на его поиски. Весь район обскакал на своих двоих, у всех спрашивал – никто моего пса не видел. Вообще никто. У меня было предчувствие, что с ним случилось что-то плохое, поэтому, когда вчера утром кто-то сказал мне, что заметил мертвую собаку у входа в туннель, проходящий под станцией, я уже знал, что это Дарко. Я и представить себе не мог, в каком состоянии найду его. Боже, как они его обкромсали… Отрезали ему лапы, все четыре. Вспороли его – рана шла от паха до шеи. И… и… – Когда он смог продолжить, глаза его остекленели, а голос прервался. – Они вырвали из груди его сердце.
– Подожди, что? Сердце, говоришь? Ты уверен?
«Это он, это мой объект, он снова это сделал», – сразу же подумал Меццанотте, как только панк начал перечислять раны, нанесенные животному. Но эта последняя деталь выбила его из колеи.
– Да, я уверен, черт возьми! Чтобы вытащить его, им пришлось сломать ему ребра.
«Дерьмо, – подумал Рикардо. – Возможно ли, что это произошло и в предыдущие разы, что это тоже часть его modus operandi[19]?» Это была деталь, которая не всплывала в других случаях, о которых он слышал, и он не обнаружил подобное на единственном трупе, который ему удалось осмотреть лично. Правда,