Добавим к изложенному выше, что не мы первые почувствовали, что природа образов «нечистой силы» в романе прямо связана государственным террором как способом власти Сталина. Об этом писали А. Зеркалов и М. Алленов. Однако в их понимании черти лишь пародировали способ действия чекистов, осуществляя высшую цель – установление справедливости.
Заканчивая главу о дьявольских шуточках свиты Воланда, необходимо все-таки еще раз подчеркнуть, что перед нами разворачивается карнавально-балаганное представление, разыгранное в условных литературных декорациях и при помощи разработанных в мировой литературе приемов подачи темы «дьяволиады». Поэтому самое жуткое негодяйство персонажей «шайки», самые кровавые и жестокие их проделки, например, отрывание головы, самые циничные их шутки, например, про «женщин с начисто содранной кожей» (ММ-2. С. 793), – ничто не может отменить поставленных писателем рамок условности комического жанра. Они, эти условности, абсолютны. Тот реальный ужас, в котором жили сам автор и его современники, та, спрятанная под видимостью обыкновенной повседневной жизни, засекреченная реальность застенка проступает сквозь шум балагана через строки романа только при работе разума. Непосредственно, вне оптики искусства, созерцать ее невозможно. Во-первых, чтобы не превратиться в камень (мы имеем в виду миф о горгоне Медузе), а во-вторых, потому что в действительности, созданной сталинским режимом, наблюдатель-хроникер как субъект повествования просто невозможен. Нельзя вести репортаж из подвалов Лубянки и Большого дома. Там можно оказаться только либо в качестве жертвы, либо в качестве палача. Время Булгакова еще не знает литературы, повествующей об этом опыте. А случайно вернувшиеся «оттуда» единицы еще не разомкнули уст. Наблюдение же за пространством повседневной мирной жизни приводит к фиксации огромного количества всевозможных, необъяснимых разумом абсурдов. Что и находит свое отражение в булгаковском романе. Логические тупики, парадоксы, абсурд требуют ввести в роман трансцендентные силы, позволяющие выстроить связный рассказ, тот самый фантастический сказочный нарратив о дьяволе, посетившем Москву, который и есть повествовательная основа московских глав романа. Рассказать – значит объяснить, вот и объясняется тотальный абсурд присутствием в московском мире «нечистой силы».
Шуточки чертей смешны до тех пор, пока они исходят от существ, с которыми читатель себя отождествить не в состоянии, ибо они не люди, а, буквально, нелюди. Так определяется, и весьма четко, граница, отделяющая человека от беса.
Эта граница перейдена некоторыми персонажами романа: Варенухой, ставшим вампиром, Наташей, добровольно ставшей ведьмой, и главной героиней романа – Маргаритой. Мы посвятили целую главу сущности превращения Маргариты в ведьму. Но