– Чем это ты занимаешься? – Мать подошла к ней.
– Собираюсь идти в лес, уже стемнело, – она указала глазами на улицу.
– Сиди дома, я сама пойду.
– Нет, мама, – воскликнула девушка. – Останься с Томасом. Тебе лучше известно, что ему дать, если вдруг у него начнётся горячка.
– Не глупи, ты тоже это прекрасно знаешь. После сегодняшнего я очень переживаю, и я не отправлю тебя одну.
– Я же не глупая. Я не пойду главной дорогой. А пойду…
– Я всё сказала. Я не отправлю тебя туда одну. Эти отвары вряд ли ему помогут, поэтому я пойду к старушке Мэри и попрошу ещё того лекарства.
– А это ещё опаснее: ты можешь и её подставить. Да, и вдруг, Конант оставит несколько своих солдат здесь.
– Послушай, это точно должно ему помочь. В ночь мы не сможем унять горячку этими травами.
– Хорошо, мама, но прошу, будь аккуратна и внимательна. Они, словно вороны, прячутся в темноте и наблюдают за каждым. – Гретель была слишком взволнованна.
– Обязательно, милая. А завтра днём сходишь за травами: они всё равно всегда нужны. Если конечно, вновь не нагрянут солдаты. Потому что сейчас они как раз отправятся в дорогу, и не хватало, чтобы ты им на глаза попалась. Присматривай за братом, я скоро вернусь, – накинув плащ, Агнет скрылась за дверью.
Выглянув в окно, девушка заметила, что солдаты по-прежнему находились в деревне. Это было странно, поскольку обычно они незадолго до темноты уезжали. Иногда оставались лишь несколько, чтобы наблюдать за жителями и как они будут себя вести.
Гретта направилась к брату. Сев рядом, она пыталась с ним заговорить, но тот был слишком горяч и кажется, вовсе не слышал её, дремав.
– Томас, ты слышишь меня? – Она запустила пальцы в его волосы и чуть их взъерошила. Но мальчик словно провалился в глубокий сон и ничего не слышал и ни чувствовал.
– Совсем скоро ты поправишься, я знаю ты слышишь меня. – Волнение захлестнуло её, но она этого не показывала. Она не может потерять ещё и брата. Он поправится: она истинно в это верила.
Дверь медленно со скрипом отворилась, и Гретель подскочила, подумав, что это мать так быстро вернулась и принесла лекарство. Она встречала её с улыбкой, но увидев на пороге Генри, её улыбка поползла вниз.
– Вы… что-то забыли? – Она замерла на месте.
– Я прошу прощения, что злоупотребляю сегодня вашим вниманием. Но я где-то обронил своей медальон. Он очень дорог мне: это подарок моего дядюшки.
Что-то внутри подсказывало, что этот медальон и вовсе не терялся, а это лишь причина вновь заявиться.
– Но если бы вы его обронили здесь, то мы наверняка бы услышали звук падения.
– Да, вы правы, но это последнее место, где я не смотрел. Поэтому не могли бы вы помочь мне найти его.
С чего такая любезность? Ведь он может просто приказать это сделать. Или