Софья продолжила. Оставалось всего ничего.
День 11-го октября 65-года
Сегодня проснулся в семь утра. Выглянул в окно. Моё внимание привлекла девочка, на вид тринадцати лет. Она стояла почти рядом с дорогой, на саму проезжую часть она поставила мольберт и что-то усердно писала на холсте. Так себе зрелище с утра, но вот к ней подошёл украинский патруль. Двое парней-студентов Политеха. Я их сразу узнал: бандеровцы Осип Мельник и Микола Гайдамаков, единственные бандеровцы, которые поддерживали со мной хорошие отношения. Вижу, что они расспрашивают девочку. Я выйду сейчас и улажу ситуацию, мало чего можно ожидать от студентов-нациков.
Я пригласил девочку к себе в номер гостиницы, осознано иду на такой риск. Старик Казимир такого мне точно не простит.
– Спасибо вам, молодой человек. Сама я бы не справилась. Они как-то двусмысленно предлагали мне пройти с ними в комендатуру, – говорила девочка, когда мы поднимались в номер.
– Да не надо благодарности. Ты мне вот что скажи, – я протянул ей стакан с молоком и бутерброды с маслом, – Ты чего в такую рань вышла? Знала же, что патруль ходит здесь.
– Знала, в этом месте вид хороший, особенно утром. Хочется сохранить на холсте этот прекрасный вид.
– Так ты у нас художница? – я аккуратно, по всем правилам этикета откусил пряник.
– Это всего лишь хобби. Кстати, я так и не знаю имя своего спасителя.
– Я предпочитаю фразу «гражданина, который спас от произвола украинцев».
– И всё же, как вас зовут? – девочка постепенно начинает улыбаться мне.
– Андрей.
– Очень приятно, Андрей. Я Соня Зимина. Мои родители работают в Чернобыле, здесь я живу одна, иногда меня навещают бабушки и дедушки. Можешь тоже меня навещать. Я живу недалёко отсюда, на улице Шопена. Знаешь где это?
Вот последние слова меня особо насторожили. Юноша, на вид лет шестнадцати-семнадцати (из-за происходящей здесь хуйни я забыл свой биологический возраст, на очереди потеря психологического возраста, малые эпилептические припадки, и пожалуйста – «Я пришёл к тебе с приветом, утюгом и пистолетом…») приходит в гости к тринадцатилетней девочке, пусть даже по её воле. Конечно, Соня Зимина, родители которой работают в Чернобыле, очень красивая, я никогда прежде таких красивых девочек не видел ни здесь, во Львове, ни в Варшаве и нигде более. Аккуратно собранные в два хвостика длинные каштановые волосы, доходящие ей почти до талии, ростом она чуть ниже меня, ангельское личико, есть румяны на щёчках, а когда она улыбается, на щёчках хорошо видны ямочки. Невольно самому хочется улыбаться в ответ этой девочке.
– А точно можно? А то мне сейчас слегка неловко: девочка сама меня приглашает к себе в гости, даже не будем делать поправку на сложившиеся обстоятельства, – надо же мне было разъяснить ситуацию.
– У тебя разве есть девушка? – вопрос, окончательно поставивший меня в тупик. И именно в тот момент, когда я начал подносить кружку с чаем-кипятком.
Что же ей ответить? Со мной такое впервые: любой ответ влечёт за собой последствия, которые, как я вижу ещё оставят хорошо различимые отпечатки в моей жизни, и без того потрёпанной