– За что ж ты тогда воевал? – осторожно спросил Федор.
– Как за что? – на лице кузнеца застыло удивление. – За царя воевал, за веру нашу православную, за волю и отечество.
– Ха! За царя? Что же он земли не дал табе? Воли-то нам всегда хватало, только ее не распашешь, и сохой по отечеству не пройдешь.
– А я вот слышал, братцы, – задумчиво сказал Харитон, – что где-то за Волгой, а еще дальше, в Сибири, совсем помещиков нет и земли дополна, бери сколько хочешь.
– Брешут! – прищурился Федор. – Ничего там нет, вон царь крестьянам сулит жизнь новую без помещиков – и ничего пока не дает.
– Не могу понять, – поморщился Демьян, – куда наша жизнь идет? Это верно, что раньше жили мы в сытости, но разве для того мы живем и работаем на земле, чтобы только живот свой набить? Пока служил, я в разных местах бывал, а какие красивые сады и рощи я видел на Кавказе! Сколько хороших и красивых городов мне удалось повидать на Волге!
– А мы, – перебил его Харитон, – с малолетства до старости гнем спину день за днем. Одна лишь радость, что семейство прибавляется да детишки растут.
– Чаго ж ты не остался там, на красивых землях? – криво ухмыльнулся Федор.
– Ты что, не понимаешь? – поднялся с лавки Демьян. – Родной дом – он и есть родной. За него я тоже воевал на Кавказе.
6
Дождя так и не было.
Все в селе боялись нового пожара, да и засуха грозила уничтожить урожай, потому люди не раз ходили к батюшке с поклоном и просьбой умолить господа о дожде.
Отец Дионисий не оставил просьбу без внимания и объявил прихожанам, что крестный ход с молитвами о дожде пройдет в ближайшее воскресенье.
С утра церковь, названная в честь святого Дмитрия Солунского, наполнилась жителями села. После окончания службы зазвонили колокола. Двери церкви распахнулись настежь, из них показались хоругви, потом фонарь, запрестольный крест, за ними шла соборная братия, далее выдвинулось множество образов, которые большей частью несли благочестивые казачки и крестьянки. С женщинами шли их дети, любящие всевозможные церемонии. Наконец появился отец Дионисий в золоченой ризе, рядом с ним диакон Спиридон, за ними тянулись люди. Из всех домов стекался народ: старики, казаки, крестьяне, женщины с грудными младенцами на руках.
В жаркий полдень по пыльной дороге с Евангелием, крестом, иконами, хоругвями крестный ход двинулся к околице, шествие сопровождалось песнопениями и молитвами. Люди улыбались, пели псалмы и радовались жизни.
Впереди шагал Матвей Терещенко, он нес большое распятие на фоне продранной черной хоругви. За ним шли несколько ребят: Андрею с Моисеем доверили большие иконы, прибитые к шестам, Иван держал икону с ликом Богородицы. Были здесь и девушки. Прасковья, в новом сарафане, шла рядом с Татьяной, дочкой Матвея Терещенко. Среди девушек выделялась Елена Гнатюк, дочь Степана.