Хлок вздохнул.
Надо было все-таки остаться в замке!
Балимор открыл дверь и выставил перед собой палку.
– Стоять, не то спущу на вас дракона! – проскрипел чародей.
Дейнар и Хлок остановились. Их рожи в полумраке казались масками, слепленными из соломы и глины, результатами чьего-то неумелого творчества.
– У него есть дракон? – спросил бывший вор.
Дейнар нервно шаркнул ножкой.
– Спроси сам…
Чародей поежился, вспомнив, что забыл набросить что-нибудь теплое. Ветер залетал под ночную рубашку и было, мягко говоря, неуютно. Хотя в молодые годы Балимор увлекался моржеванием, закалку он давно потерял, страдая обычными стариковскими болячками.
– Кто такие? Говорите, иначе спускаю дракона! – сказал чародей.
– У нас к вам дело, магистр. Мы, конечно, хорошо заплатим. – Дейнар отвесил неуклюжий поклон.
– Дело? – Балимор щурил подслеповатые глаза. – Дело? Почему ночью? Почему старому больному человеку покоя не даете? Сейчас дракона…
– Не надо! Если бы… того… не крайние обст… обстоятельства, мы бы, конечно…
Балимор вспомнил, что речь шла об оплате.
– Сколько? – перебил он Дейнара.
– Чего?..
– Сколько заплатите?
– Ну… того… много.
– Я не доверяю вашим рожам, – сказал старик, грозно топорща густые брови. – Вы разбойники и бандиты!
– Волшебник, не все ли вам равно? – спросил, набравшись храбрости, Хлок. – У вас тут чего, одни короли да герцоги ошиваются? А мы, значит, права не имеем?
Балимор пожалел, что у него нет дракона, которого можно было бы натравить на этих типов, или, на худой конец, выверны. Он бы с удовольствием понаблюдал, как сверкают их пятки в лесной тьме.
– Так и оставите путников на пороге? – спросил Дейнар.
– Вы, нахалы!.. Но проходите, будьте как дома. Лошадей привяжите там. В сарае есть сено.
Разбойники не заставили повторять дважды. Лошадей привязали, расседлали, задали корма, подхватили поклажу и ввалились в дом на глазах у изумленного Балимора.
Бросили скарб на пол, после чего, глядя честными глазами, потребовали ужин.
Чародей возмутился и спросил, с какой такой радости, а в ответ ему напомнили о неписанных законах гостеприимства.
Онемев от такого нахальства, Балимор напомнил себе, что сам виноват. Не надо было впускать – и голова не болела бы.
Видя, как жестоко терзают чародея душевные муки, Дейнар решил его немного утешить. С этой целью он вынул один из мешочков, набитых золотом, извлек из него сначала новенькую золотую монету – дулканский лирк – а потом немаленький такой рубин, похожий на капельку крови.
Кадык дернулся на тощей шее Балимора, ибо алчность ему была свойственна как всякому смертному (пусть и долгоживущему).
– Хорошо. Шут с вами, – проворчал он, отправляясь в экспедицию в подпол, где хранились съестные запасы. По пути обернулся, заметив, как разбойники, перешептываясь,