– Я был бы против, если бы ты не спрашивал. – Он указал себе за спину. – Но помни, ты сидел в моем кресле. – Он изучающе посмотрел на меня. – У тебя мешки под глазами. Всю ночь провел за рулем?
Старый, да, но не слепой. От него мало что ускользало.
– Рыба клевала.
Стеди протянул руку, взял мои пальцы в свои, понюхал. Его глаза сузились.
– Ты намерен мне лгать в Рождество?
Я сунул руки в карманы.
Он кивнул, довольный собой и, думаю, мной.
– И как поживает мой друг Эдмон Дантес?
Что удивляло меня в Стеди, так это не то, чего он не знал, а то, что ему было известно.
– У него все отлично.
– Много работы?
– Что-то в этом роде.
Он это принял.
– Как давно мы знаем друг друга?
– Кажется, всю мою жизнь.
Он кивнул, чуть хохотнул.
– Верно. – Стеди повернулся ко мне: – Ты, разумеется, понимаешь, что у меня осталось меньше дней, чем у тебя?
– Вы по-прежнему подталкиваете меня к исповеди, верно?
– Да.
Я пожал плечами:
– Давайте упростим дело. Вы знаете десять заповедей?
Он хмыкнул:
– Кажется, я что-то слышал об этом.
– Так вот, я никого не убил.
Он поднял бровь:
– Ты уверен?
– Это не считается.
– Когда человек убивает себя, это все равно убийство.
– Вы серьезно?
– Не убивай того, кто принес весть. – Он переступил с ноги на ногу. – Это допущение, но не исповедь. Начни с того, что причиняет наибольшую боль.
– Все болит.
Священник сделал глубокий вдох.
– У меня есть время. – Стеди пожал плечами. – Хотя, может быть, и не так много, как когда-то.
– Отец, я…
Он ждал, описывая круги вокруг меня – как утка на одной лапе.
Я подумал, покачал головой.
С минуту он молчал.
– У тебя есть любимое слово?
Я немного подумал:
– Эпилог.
Он склонил голову к плечу.
– Хорошее слово. Интересный выбор, но хороший. – Медленный кивок. – Хочешь еще одно?
Я пожал плечами.
– Мое любимое слово – переделка.
Он часто говорил по кругу или по спирали. Похоже на цепочки ДНК. Ничего не пропадало зря. Все было связано. Он махнул мне, чтобы я обошел дерево, взял меня под руку и повел прочь от помоста. Слева от нас плескался океан. Ветер с юго-запада разгладил его. Я глубоко вдохнул. Мои легкие наполнила соль. Стеди кивал, пока мы продолжали идти.
– Твоя история причиняет боль. Ее больно слушать.
– Но я вам ее не рассказывал.
– Твое лицо делает это каждый раз, когда я вижу тебя.
В волне промелькнул косяк мелкой рыбешки.
– Попробовали бы вы ее прожить.
Стеди покачал головой, глядя на юг, на несколько десятилетий назад. Лысая голова, лицо, как дорожная карта. Морщина ведет к морщине.
– Мне достаточно моей.
Он