Картины из морской гальки
Конечно, вы видели, как с шумом набегающая морская волна накрывает своим пенящимся, кипящим пологом пологий берег, а через мгновение как бы нехотя сдёргивает его, захватывая и перекатывая морскую гальку, обломки раковин, разноцветные стекляшки. И только ты успеешь присмотреться к пятнистому рисунку морского берега, только-только почувствуешь некую гармонию в сочетании разноцветной гальки, как следующая волна собьёт всё и перемешает – и перед тобой уже новая картина. Словно сменился кадр, один, другой, третий. А ты всё смотришь и не можешь удержать этих мгновенно сменяющихся картин нашей жизни, только шорох гальки под морской волной и остаётся в памяти.
– От этих конфеток крылышки растут, – доверительно сообщила Стеша, – мне их есть можно, они полезные, – добавила она на всякий случай, обводя взрослых серьёзными серыми глазами, чтобы они не подумали, что это шутка.
– Смотри не ешь много, а то взлетишь и будешь с ангелочками летать, – сказал, скрывая улыбку, её папа. – Как мы тогда ловить тебя будем, сачком для бабочек?
– Да, – кивнула Стеша, – тряхнув рыжей кудрявой головой с двумя маленькими смешными хвостиками, напоминающими мягкие бугорки пробивающихся рожек у ещё не бодучего козлёнка, – я буду вашей домовой бабочкой.
– Домовой только моль бывает, ты молью хочешь быть? – поинтересовался отец.
– Нет, – настаивала на своём Стеша, – домовой бабочкой, – и, повернувшись ко мне, доверительно сообщила: – Я бабочек очень люблю. Они на цветы с крылышками похожи.
К этому моменту вазочка, прежде наполненная клюквой в сахаре, почти опустела, но крылья ни у кого почему-то не выросли, хотя довольны были все собравшиеся за столом. Одни вспоминали, каким редким было это лакомство в их детстве – сахарной пудры меньше, а ягоды крупнее, другие просто с удовольствием пили чай, наслаждаясь спокойно текущей беседой, которая никого не напрягала, время от времени меняя тему, так же как и картины из морской гальки в приливной волне.
– Что это за значок такой у тебя на лацкане – конгресс по элитоведению?
Теперь появилась странная тенденция называть наукой любой околонаучный вопрос: занимался кто-то изучением элит в рамках, допустим, политологии, захотелось ему обратить на себя внимание – и вот вам пожалуйста элитология, а вслед за тем уже и форум, и конгресс по элитологии. А другой партологию в молодые умы внедряет, его не беспокоит, что звучит чудовищно и уже существует теория элит или социология партий. Так можно и клюквоведение или бутербродоведение в науку возвести.
Разговор тянется сам собой, никто им не управляет, мысль перепрыгивает с темы на тему, иногда направляемая тостом или не до конца расслышанной фразой.
– Бабочка, – обращается ко мне Стеша, она называет так меня ещё с тех пор, когда не знала разницы