– Надеюсь, он этого и не сделал, тетя, – спокойно возразила Эмилия, – да и денежные неудачи его произошли вовсе не по милости благородного великодушия, всегда отличавшего его: дела господина Мотвиля, я полагаю, могут еще поправиться без большого убытка для его кредиторов, а тем временем я желала бы оставаться в «Долине».
– Еще бы не желали! – воскликнула госпожа Шерон с иронической улыбкой. – И я, конечно, соглашусь на это, видя, как необходимы спокойствие и уединение для успокоения ваших нервов. Я не считала вас способной на такую двуличность, милая моя. Когда вы ссылались на этот предлог для того, чтобы оставаться здесь, я имела глупость поверить вам и никак не ожидала застать вас в приятном обществе этого господина Ла Вал… как бишь его?.. Я забыла имя.
– Я говорила вам сущую правду, тетя, – ответила Эмилия, – и теперь я более чем когда-либо ценю уединение, о котором тогда просила. А если цель вашего посещения состоит лишь в том, чтобы оскорблять меня, хоть и без того я сильно страдаю, то вы могли бы немного пощадить дочь вашего покойного брата.
– Я вижу, что взяла на себя хлопотливую обузу, – заметила госпожа Шерон, багровея.
– Мой отец, наверное, не думал, тетя, – проговорила Эмилия мягко и стараясь удержаться от слез, – что это будет для вас такой обузой. Уверяю вас, мое поведение всегда заслуживало его одобрения. Мне было бы прискорбно оказывать неповиновение сестре моего доброго отца, и если вы полагаете, что ваша задача действительно будет так тяжела, то могу только пожалеть, что она выпала вам на долю.
– Полно, племянница, все это фразы. Из уважения к бедному брату я готова пока смотреть сквозь пальцы на неприличие вашего поведения. Увидим, как вы впредь будете держать себя.
Эмилия попросила ее объяснить, в чем заключается неприличие, на которое она намекает.
– В чем неприличие?! Да в том, что вы принимали посещения поклонника, неизвестного вашим родным! – воскликнула госпожа Шерон, не соображая, что сама виновата в гораздо большем неприличии, подозревая племянницу в неблаговидном поступке.
Слабый румянец разлился по лицу Эмилии, гордость и огорчение боролись в ее сердце, но, даже понимая, что подозрения ее тетки как будто и оправдываются до известной степени, она не могла унизиться настолько, чтобы начать объяснять свое поведение, в сущности невинное и неумышленное. Она рассказала, как познакомилась с Валанкуром при жизни отца; рассказала, как он был нечаянно ранен отцом и как они потом путешествовали вместе, наконец упомянула, что случайно встретилась с ним вчера вечером. Правда, он признался, что неравнодушен к ней, и просил позволения явиться к ее родным.
– Но кто же он такой, этот искатель приключений, скажите, пожалуйста? – воскликнула госпожа Шерон. –