Прохожие неохотно давали дорогу ослам и их седокам, но с подобострастием расступались перед двумя молодыми всадниками. Лишь избранным дозволялось ездить по Константинополю на конях. К тому же, многие узнавали Рашнара. Женщины, мимолётно встречаясь глазами с ним, улыбались. «Как он красив! – думал Иоанн, переводя взгляд с них на этериарха, – у него лик, как у Сатаны! И он, судя по всему, славный малый!»
Ярл вдруг сказал:
– Когда мы с Игнатием направлялись к пристани, торгаши у ворот стали нам кричать, что ты собираешь хлам на прилавках. Я полагаю, ты делал это не потому, что тебе понравился этот хлам?
– Ты очень умён, – признал Иоанн, – а раз так, скажи мне – что было бы, если бы в мой спор с Игнатием Нарфиком не вмешался магистр? Меня повезли бы во дворец силой?
– Конечно, нет. Они бы утёрлись. Ведь ты – особа священная! Я нисколько не удивлюсь, если завтра в храме Святой Софии будут стоять иконы с ликом Христа, похожим на твой.
Глаза Калокира стали такими, что ни один приличный иконописец не взялся бы рисовать с этого натурщика никого, кроме Иоанна Крестителя после выходки Саломеи.
– Ещё бы, – процедил он, почти не разжав зубов, – ведь Христос – не только Спаситель, но и судья!
– Ты это о чём? – слегка удивился этериарх. Калокир опомнился. Что он делает? Перед ним ведь уже не льстивый и обходительный Лев Мелентий, зависимый от него, а военачальник, и даже больше того – привилегированный скандинавский наёмник! Самому дьяволу неизвестно, что у него на уме, кто за ним стоит! Но даже дураку ясно, что ни одна интрига в стенах дворца не может плестись без его участия. Это было бы несомненно даже помимо слухов о том, что он – близкий друг царицы. А слухи эти могли ли быть пустой болтовнёй? Разве что в том случае, если бы знаменитые на весь мир глаза Феофано были незрячими.
Осознав всё это, Иоанн выругался – негромко, но с таким чувством, что конь скосил на него свой умный, блестящий глаз. По счастью, в эту секунду Рашнар направил вдруг своего коня на большой воз с дынями, перегородивший всю улицу, и обрушил на перепуганного возницу удары плети, крича ему:
– Хочешь на галеры, проклятый турок? Поворачивай своих кляч! С закрытыми глазами ты, что ли, ездишь? Ну, так сейчас ты будешь вовсе без глаз, баран!
Несчастному, наконец, удалось развернуть свой воз, уронив при этом несколько дынь, и всадники вновь обрели возможность продолжить путь.
– Извини, патрикий, – сказал Рашнар, – ручаюсь, Игнатий Нарфик узрел бы в этом коварный заговор!
Иоанну осталось только гадать, что имел в виду молодой варяг – неловкость возницы или же нечто иное.
Дом, к которому скандинавский воин сопровождал своего попутчика, находился неподалёку от форума Константина. Это был особняк из белого мрамора, скрытый от посторонних глаз высокой стеной. У ворот стояли два воина с алебардами и щитами. Один из них, когда Калокир с Рашнаром подъехали, трижды стукнул большим железным кольцом, которое было свободно прикреплено