В ходе допроса следователь настойчиво пытался заставить Эйхмана произнести слово «убить». Эйхман пытался всячески увильнуть от этого. Но когда он оказывался в безвыходном положении, то буквально выкрикивал однокоренные со словом «убийство» слова. Что за этим стояло? Возможно, избегание «убийственных» слов как бы исключало из словаря и деятельности Эйхмана насильственную смерть – убийство. Отстранённость от нацистской практики умерщвления евреев, вероятно, была связана не только с последующим возмездием, но и с проявившимся во многих случаях страхом вида смерти и её неизбежных атрибутов: предсмертных криков, трупов, крови. Может показаться удивительным, что те, кто руководил производством смерти, страшились её вида. Тому много примеров. Тот же Генрих Гиммлер впал в обморочное состояние при посещении Освенцима, столкнувшись с практическими результатами своей деятельности. Казалось бы, тот, кто нацелен на убийство, должен был бы испытывать и демонстрировать если и не наслаждение, то, по крайней мере, удовлетворение от вида результатов своей работы. В чём же тут дело? Понятно, что однозначного ответа на этот вопрос не удастся получить. Однако можно попытаться дать вероятные и невероятные объяснения. Были ли такие субъекты садистами от природы?
Одно из объяснений может быть весьма банальным Нацисты, падающие в обморок при виде трупов, могли воспринимать задачу ликвидации евреев с целью очищения от них пространства Великой Германии достаточно абстрактно, достаточно формально. Для них важен был итог. Они решали абсолютно практические задачи. Было известно количество тех, кого надо устранить из списка живущих, и исходя из этого – средства реализации данной задачи. По-видимому, с этим отстранённым взглядом на практику массовых убийств связан и эзопов язык нацистов, называвших умерщвление «особым обращением». Причём этим языком они пользовались именно между собой. Так, например, Эйхман приводит высказывание Гейдриха на конференции, где он говорит не об убийстве, а об использовании евреев в качестве рабочей силы на Востоке – комментарий Эйхмана: «Так он это маскировал».[169]
Важно заметить, что нет документов, которые представляли бы собой предписания, совершенно однозначно требующие от исполнителей умерщвления евреев. Существуют только ссылки на устные указания, исходящие, прежде всего от Гитлера, а также от Гиммлера и Гейдриха. Правда, следует отметить, что многое в гитлеровской Германии делалось в соответствии с интуитивным пониманием подчинёнными указаний (даже не высказанных вслух!) своих начальников, – как говорится, «с полуслова» – что давало простор и демоническому творчеству. Другими словами, далеко не всегда те или иные действия функционеров нацистского режима обусловливались письменными приказами и распоряжениями.
Вообще есть некое противоречие