Они принялись деловито обсуждать детали предстоящей «кампании». И слова «в порошок стереть» были в их лексиконе самыми безобидными. Ни малейшей нравственной неловкости собеседники при этом не испытывали. Как не испытывают неловкости, к примеру, мойщики трупов, садясь обедать в мертвецкой. Потому что трупы для них это не те, кто недавно смеялся и плакал, любил и страдал, а некие совершенно неодушевленные предметы, как столы или, допустим, простыни. Так для Патрона и генерала те, о ком они сейчас говорили, теперь уже существовали словно в ином измерении, скорее даже в некой абстракции. Ибо те, кто осмелился нарушить незыблемые устои или просто позволяли себе наглость и безумие иметь собственное мнение, уже существовать переставали; их попросту надлежало «стереть в порошок». И если бы в природе существовал прибор, определяющий степень цинизма, то в этой комнате с коврами и камином его просто бы зашкалило.
Наконец, генерал дождался, так ему, во всяком случае, представлялось, удобного момента и, как о чем-то незначительном, вроде бы даже и вскользь, заметил:
– У этого вашего строителя, Аникеева, сосед есть, некий Михеев. И дом он себе отгрохал, и фермерское хозяйство на той самой земле Подмосковной. Не сомневаюсь, что если тут копнуть как следует…
– То-то я смотрю, вы все о чем-то своем думаете, явно какие-то комбинации продумываете. Но я не возражаю, личный интерес должен быть, это всегда хороший, если не лучший, стимул. Вынужден, однако, повторить: тактические наработки и варианты меня совершенно не интересуют. К тому же мне сдается, что вам все никак покою не дает этот молодой человек, фамилию которого я уже забыл, – невежливо перебил хозяин своего собеседника, фразой «фамилию уже забыл» давая понять, что не намерен участвовать в детальном обсуждении.
– Какой он молодой! Он почти мой ровесник, – попытался возразить генерал, не желая отступать от затронутой и весьма животрепещущей для него темы.
– Ну для меня вы все – молодежь, – внешне благодушно заметил Патрон. Впрочем, благодушествовать он не собирался и продолжил жестко, демонстрируя при этом, что его память цепко хранит любые детали: – Вы, кажется, уже не раз потерпели фиаско на этом фронте. Кто уверял, что из Женевской тюрьмы Михееву не выбраться, кто устроил шоу с обыском в его доме, когда вмешался в ваши дилетантские, если не сказать топорные, действия Патриарх? И что вы получили в итоге? После Женевы Михеев стал героем – статьи в газетах, телепередачи, фильмы, книги о его жизни. И так всякий раз, когда вы пытались с ним