Со двора, там, где разместились в длинной палате северные гости, доносились весёлые мужские голоса. Для них праздник не закончился. Они пьяно, развязно горланили песни, смеялись и наслаждались затихающим праздником.
Но в саду было тихо. И там, среди белых как снег деревьев, кто-то стоял. Велга обмерла. По позвоночнику пробежал холодок. И в груди появилось необъяснимое липкое чувство.
– Там кто-то есть, – прошептала она.
– Что? – глухо переспросила нянюшка.
– В саду кто-то есть.
– Так гуляют. Праздник какой. Ах, как расстаралась твоя матушка, чтобы весь Старгород знал, каков Кажимеж Буривой.
– Он…
Велга беспомощно оглянулась на нянюшку, но тут же поняла, что бесполезно ей объяснять. Она и сама понять не могла, отчего невыносимое предчувствие чего-то скорого, неминуемого заставило у неё волосы на руках встать дыбом.
От заднего крыльца раздался хриплый рык. Рыжая, не спускаясь со ступеней, вдруг залаяла, и лай резко, дико перерос в вой.
Велга отшатнулась от окна.
– Ох, глупая псина, – разозлилась нянюшка.
Было слышно, как распахнулись ставни внизу и кто-то из слуг накричал на Рыжую. Та заворчала, взвизгнула обиженно и замолкла.
Осторожно Велга снова выглянула из окна. Никого.
– Ты ступаешь в новую жизнь, Велга, – послышался миролюбивый голос нянюшки. – Конечно, тебе страшно и чудится всякое. Не переживай, ложись спать. Это последняя твоя ночь в отчем доме.
На горизонте алел рассвет. Ночь ещё не минула, а солнце уже торопило прогнать Велгу из дома. Она рассердилась, потянула ставни на себя, стремясь скрыться от наступающего дня, когда на подоконник рядом с ней вдруг села чёрная птица.
Велга отпрянула.
– Что это?
– Кра! – воскликнула птица.
– Кажется, это грач, – пробормотала Велга. – Он уже сегодня садился на подоконник в ложнице матери. Почему он вообще не спит ночью?
– Ох, – нянюшка схватилась за сердце, и в бледном свете месяца было видно её вытянувшееся от испуга лицо. – Дурная это примета, когда грачи прилетают раз за разом. Значит, род обнищает…
– Типун тебе на язык, Бажена! – вспылила Велга. – Это всего лишь глупая птица. Пошла прочь! – она замахнулась рукой.
Он не улетел. Не вздрогнул даже. Грач соскочил с подоконника на пол, и тело его вдруг раздулось, побелело. Перья зашуршали. Кости затрещали. Велга замерла, не в силах закричать. Бажена завизжала, бросилась к двери, но не успела добежать. Рукой, точно чернилами запятнанной перьями, дверь перед ней захлопнул обнажённый мужчина. Чёрные спутанные волосы, худощавое жилистое тело. Смуглая медная кожа.
– Не стоит, нянюшка, – мягко попросил он. – Не кричи, если не хочешь, чтобы я