– Почему свадьба – моя, а веселиться положено всем, кроме меня?
– Увы, такова доля всех, кто у власти, – он придвинулся и добавил шёпотом: – Когда станешь женой ярла, поводов радоваться станет ещё меньше.
– Что? – пусть в зале было жарко, Велга вдруг побледнела.
– У правителей всегда слишком много соперников. Тебе ли не знать, не княжна? – пожал плечами Инглайв и откусил белыми зубами от кабаньей ноги. – Когда-то Буривои были князьями. А что с вашим родом теперь? Вы даже назваться князьями боитесь, ведь стоит вам заикнуться о былой власти, и всех, даже твоего брата, казнят.
Велга невольно взглянула на Кастуся, жадно уплетавшего пирог. Он перепачкался, словно поросёнок, и уворачивался от нянюшки, пытавшейся вытереть ему лицо.
– Слышала же, что сделали с нашей Гутрун ратиславцы?
От одного упоминания ратиславской княгини стало не по себе. К чему её упоминать? Она уже не одну зиму лежала в земле.
– Великая была женщина. Наша, северянка. Да, вышла замуж за ратиславского князя. Спасла государство от войны, удержала власть, когда княжества взбунтовались. И что с ней стало?
Велга прекрасно знала, что случилось с княгиней Гутрун, но говорить об этом не желала. Это были дела ратиславцев. А Старгород ещё до рождения Велги отделился от Ратиславии и поклялся в верности Рдзении.
– Этот шелудивый пёс, незаконнорождённый ублюдок Вячеслав убил её и всех её детей ради княжения. Он не имеет права на престол.
Пальцы Велги вцепились в подлокотники кресла. К чему этот разговор? Но Инглайв распалялся всё больше:
– А у нас на севере народ жёсткий и решает всё тоже жёстко, но справедливо. Но я желаю тебе удачи, прекрасная Велга. Раз мы друзья… мы же друзья, Велга?
Она ошарашенно закивала, точно заворожённая.
– Тогда я позабочусь о тебе, мой дружок, – пообещал Инглайв и наклонился ещё ближе. От него пахло вином, мясом и потом. И это больше не было ни возбуждающе, ни приятно. – Мне бы не хотелось, чтобы такая красавица погибла.
И снова бросило в жар от его пронзительного взгляда. Но жар этот не был будоражащим.
– Я не погибну, – нерешительно проговорила Велга.
Голубые глаза сверлили её насквозь.
– Мне… душно…
Она подскочила с места, протиснулась сквозь толпу. Один из скренорцев попытался приобнять её, но заглянул в лицо, узнал и испуганно вскинул руки вверх:
– О, прости, господица… госпожа!
Велга остановилась у распахнутого окна, высунулась по пояс, охлаждая горящие щёки.
– Тебе стоит выпить немного вина, родная, – раздался голос матери.
Она встала рядом, упёрлась локтями о подоконник. В руке её был большой кубок. Велга приняла его, сделала глоток. От сладости вина вязало во рту. От терпкого запаха закружилась голова, и она поспешно сделала ещё глоток и ещё.
Мать усмехнулась:
– Если бы ты знала, как я завидую тебе.
– Мне?
– Ты едешь на север…
– Я