Эту ситуацию я обсудила с матерью довольно большого семейства: любящий муж, он же – внимательный и заботливый отец, добрая самоотверженная мама, две сестры и младший братик. Так у этого младшего тоже бабушка в отдалении (а другая рано скончалась), так что он избрал в бабушки соседку, ходит в гости, пьет чай и с интересом беседует.
А когда я рассказала про это одной знакомой, которой за 50, то она в ответ сказала о том, что муж ее недавно со вздохом признался, что не прочь бы иметь бабушку. И тогда я вспомнила, что как-то уже довольно давно выступала по телевизору в белом кружевном воротничке и в камее, и позвонило мне одно весьма известное духовное лицо с криком: «Всегда мечтал иметь такую бабушку!»
Так что выходит, что бабушки нужны и даже востребованы. Так за чем же дело стало?
А за многим. И если это многое проанализировать, то оно более-менее сводится к отвратительному советскому воспитанию бабушек, отягощенному их дальнейшим опытом, и к еще более отвратительному постсоветскому воспитанию мам, отягощенному отсутствием нормального образования, которое худо-бедно дает представление о традициях человечества и о начатках морали, – о том, что Флобер называл «воспитанием чувств».
Существует тому масса печальных примеров, но приведу лишь несколько, чтобы не омрачать читателя, а только дать понять, о чем это я.
В одном уличном опросе (мода начала перестройки) задавался пожилым женщинам вопрос: «Вы хотите, чтобы ваши дети были счастливей вас?» В основном те как-то очень ожесточенно отвечали: «Нет! мы мучились, а они чем лучше?!» И звучит доныне агрессивный напев: «Мне никто не помогал – и я не буду!»
А одна дама выгнала из дома сына с невесткой и с младенцем, сказав при этом: «Не понимаю, почему я тебя-то в свое время из окна не выбросила, так зачем мне еще и ЭТО!»
Квартирный вопрос, который, по меткому замечанию Воланда, испортил советских людей, препятствуя чувству милосердия, продолжает «рулить», и необходимость прописать зятя/невестку вызывает реакцию, скорее, паранойяльную. И не надо мне говорить, что прописку отменили. Может быть, это и так, но работникам социальной сферы об этом как-то позабыли сообщить… А уж владелицы жилья никаких препятствий своему ндраву иметь не желают.
Помню одну замечательную, честную, порядочную женщину. Сын ее, капитан первого ранга, служил, естественно, в Калининграде, но маме с папой помогал деньгами, прилежно переписывался и обязательно приезжал в отпуск хоть на неделю. Короче, прекрасно воспитанный идеальный сын. И вдруг я слышу от его милой мамы таковы слова: «Когда я уже не смогу себя обслуживать, я уйду в дом престарелых. Я никому не хочу быть обязанной».
Я спросила, не считает ли она это оскорбительным для сына. Она очень удивилась, потому что никогда об этом не думала. Оказывается, отношение ее было не человеческим, а функциональным.
Приходит на ум рассуждение Честертона, которое мне очень нравится, несмотря на то что он считал винопитие прекрасным древним обычаем, а я полагаю, что здесь и сейчас оно ничего, кроме