– Подумай, Рональд, это же служение Двуликому! Не заточение, а именно молитвы и уход за сокровищницей. Многие дочери знатных семейств мечтали бы о таком, да и в сокровищницу отбирают немногих.
– А её отберут? – отец грозно посмотрел на мать, начисто игнорируя меня. Сёстры, сидевшие рядом, в страхе вжались в бархатные спинки скамеек и потупились, беззвучно бормоча молитвы.
Эти три дурочки считали, как и многие, что служение Двуликому уже доказательство того, что тебе есть в чём раскаиваться. Туда попадали жертвы мужской похоти, обманщицы поневоле и прочие грешницы, которые, однако, не запятнали себя намеренно. То есть как бы виноваты, куда без этого, но вина неочевидна, косвенная, не было у них выбора, грешить или нет.
За последние сто лет ситуация немного изменилась в лучшую сторону, но кое-что из традиций оставалось неизменным.
– Меня отберут! – решилась я на дерзость: влезть в разговор, к которому меня не приглашали.
Отец посмотрел на меня так, словно его рука чесалась отвесить увесистую оплеуху, но он не решился на это при всех.
– Её отберут, – чуть запнувшись поддакнула мне мама.
– Посмотрим. Давай так, Ниара, если тебе удастся убедить королеву-мать, то считай, ты своего добилась.
Отец скрыл усмешку за усами, он полагал, что выдвинул невыполнимое условие. Вдовствующая королева при юном короле славилась строгими ортодоксальными взглядами и была религиозна настолько, чтобы не сойти за послушницу, она требовала неукоснительного соблюдения обычаев, а отбор служительниц в сокровищницу Двуликого считался сродни испытанию.
У отца были основания предполагать, что я туда не попаду.
А мать посмешила с ним согласиться, так в нашем семействе ненадолго воцарился мир.
Отец рассчитал всё правильно, если бы не одно обстоятельство: я была пусть и не раскрытой, но ведьмой, умевшей влиять на людей, когда это было необходимо. Моих природных инстинктов было недостаточно, чтобы превратить умение в искусство, но когда я чего-то страстно желаю, за исполнением мечты дело не станется.
Уже через неделю меня представили королеве-матери.
Это была чопорная, с расплывшейся фигурой женщина, облачённая в синий цвет траура, точно в таком же платье, только менее роскошном, была и я.
– Рада увидеть вас снова, Ниара! – произнесла королева Клотильда, встав со своего места, чем уже оказала мне неслыханную честь, и прихрамывая подошла ко мне, подняв с колен.
– Ваша милость, благодарю вас за неизменную доброту и терпение, которое вы оказываете мне несмотря на все несчастья, затронувшие семью!
Я не поднимала глаз, неучтиво будет злоупотреблять доверием этой несчастной женщины, сумевшей пережить как распутника-мужа, так и властную свекровь. «Бедная хромоножка», – так называла её покойная королева-мать и всё время твердила, что её сын вынужден исполнять супружеские обязанности так часто, как того требует продолжение рода.
Её милость Клотильда терпела, даже