Ему понравилась, действительно понравилась одна композиция, где была очень реалистично изображена торчащая из ровной серой поверхности – то ли льда, то ли асфальта – правая рука мужчины с застывшими кривыми пальцами. Из той же непонятной поверхности высунулось только лицо бедолаги с открытым в крике ртом и выпученными глазами. А рядом стояли высокие бутылки, очень старые, пустые и грязные. И ноги, ноги девиц, красивые и возбуждающие, заманчиво висели (видимо перешагивали) над бледно-зелёным лицом мужчины, который тонул, а может, выбирался из ровной серой поверхности наверх, но не мог. Не мог пересилить ловушку, не мог докричаться до ближних – равнодушных дев.
– Да-а, – с улыбкой произнёс Айтал. – Что-то тут такое есть. Из нашей житухи городской. Молодец!
Тут в большом холле зашумели гости, раздались голоса, и толпа ринулась без суеты и спешки в комнаты галереи, где висели немного абстрактные, загадочные шедевры Миши Сатырова – многообещающего молодого художника, которого в ближайшем будущем ждали успех и слава. Возможно, даже – всероссийская, как у Валерьяна Васильева или Юры Вотякова, ушедших, к сожалению, в мир иной совсем недавно, только в начале их творческого дао – великого пути. «Хорошо, если Мишка раньше времени не окочурится, – подумал Айтал. – Дай бог ему здоровья и удачи!»
В самом большом отсеке Картинной галереи люди плотно окружили виновника торжества, и это были, в основном, студенты и преподаватели Якутского государственного университета, которые расспрашивали художника о содержании его картин, весьма далёких по манерам и способу изображения от классических работ реалистов типа Репина, Серова или советских художников – представителей соцреализма. Вопросов относительно «апстраксий» было много: а почему ноги как спички и рожа кривая, страшная? И Миша Сатыров со страстью, с горящими глазами, широко размахивая руками, говорил и объяснял толпе свои странные композиции, где небо, деревья, вода и люди – всё перемешано, «нелепо» выстроено, как ребусы и загадки.
Айтала удивило, что во многих картинах его друга в центре, сбоку или «в небесах» была тщательно выписана фигура рыбака-охотника или охотника-рыбака, который тащил на себе все свои снасти и оружие – древние и современные – сети, стрелы, капканы, корчаги, ружья, лопаты, колья, вёсла, патроны, ножи, батыйа[16], луки, колчаны, бинокли, консервные банки, даже запасные «кирзухи» советского производства, портсигары, вилки, алюминиевые кружки и т.д. Вещей было много, и он, бедный, всю эту гору тащил на себе и при этом пускал дым из длинной трубки. Да, это был образ «вечного таёжника», человека, не изменившегося нисколько за прошедшие столетия и даже тысячелетия, этакий живой, не сдающийся метаморфозам судьбы вечный Якут. Да, действительно, сейчас по небу летают самолёты и ракеты, несутся с бешеной скоростью поезда и машины, гудят, пуская дымы, высокие трубы плавающих судов и многоэтажных заводов, а Охотник, сын тайги, всё так же ходит пешком, взвалив на