Килин подошел к столу и оставил на нем короткие заметки, составленные при осмотре.
– Ну, и? Рассказывай, – Эван сел и властно положил руку на хиленький стол.
– Она считает, что ей семнадцать лет. Очень капризная, ведет себя как подросток. В целом здорова, но ей нужно набрать вес и поспать. Мы её долго загоняли, она сильно похудела. К тому же, три года в аду тоже сказались. Я думаю, её реабилитация будет тяжелее.
– Она опять засыпала вопросами?
Килин кивнул и размял шею.
– Я не стал нагружать её, она и так в шоке. Не удержался и сказал глупость – что вырву ей руки, если она будет молчать, – виновато отвел взгляд Эван.
– Это в твоем духе, – весело сказал Килин и поймал недовольный взгляд. – Я понимаю, что ты устал. Мы все устали. Но дадим ей хотя бы пару дней.
– У нас нет пары дней. Селинн приступит уже завтра, время не стоит на месте.
– Тогда я буду наблюдать за ними на всякий случай.
Эванлин кивнул и вернулся к работе над какими-то бумагами.
***
Кайса жадно осматривала стены вокруг себя в попытке понять или угадать свое местонахождение. Но стены были абсолютно обычными – белые, уходящие в серый, хоть и потертые, явно покрашенные очень давно. И редкие железные двери с небольшими указателями. Она ошибалась, когда предположила, что это обычный дом. Все это было похоже на странную больницу или что-то подобное. В ее сельских больницах стены покрашены в самые несуразные цвета, а двери деревянные и жутко скрипящие. Спустившись этажом ниже, они остановились. Таммел указал куда идти и оставил ее одну во влажном и гулком помещении. Проверив дверной замок, она двинулась в сторону душевых кабин и провела там минут сорок.
«С момента пробуждения прошло пара часов, а все уже изменилось, будто это не моя жизнь вовсе. Потерять три года памяти – это, конечно, супер… Молодец, Кайса», – отругала она себя.
Горячие капли стучали по влажным волосам, прилипшим к телу одним пластом. Девушка попыталась напрячь мозг и уцепиться хоть за что-то. Она сжала кулаки и прислонила их к нагревшейся плитке. Подняла лицо к потолку, и вода заполонила ее зажмуренные глаза и лоб. Неожиданно вода похолодела и в нос ударил легкий запах мокрой древесины и озона. Кайса болезненно задергалась и скрутилась, руки заломило, а сердце панически забилось. Она распахнула глаза и увидела на мгновение себя. Как она пыталась кричать, но ее рот был плотно закрыт чужими твердыми руками. Истерическое мычание скрадывал сильный ливень. Было так холодно, наверное, самая холодная ночь за лето. Ее уносили, и она всеми силами вырывалась. Потянувшись к удаляющемуся дому рукой, она запечатлела его в последний раз. Кайса молилась, чтобы ее родные были живы. Неожиданно руку схватили, и она увидела лицо. Смутно знакомое, оно явно было не отсюда. Вглядевшись в глаза напротив, Кайса вспомнила их: они же ее оглушили прошлой ночью. Испуганная смуглая девушка крепко держала ее за вытянутую руку и внезапно вечерние краски