– Прости, – сказал Сандер. – Я не хотел, чтоб это вырвалось.
Грелла кивнула и снова превратилась в отрешенную куклу с пустотой в глазах.
В маленькой прохладной комнатушке горели свечи и наполняли пространство малым теплом. Они могли согреть лишь взгляд, но сейчас тепла хотелось только сердцу. Кайса судорожно прижимала руки к груди, где разрасталась боль и пустота. Девушка почувствовала себя словно самой расстроенной скрипкой, а слова отца рвали каждую струну. Одну за другой.
«Не его дочь? А чья же? Я не родная ему? Поэтому он такой отстраненный от нас? Это он хотел сказать?» – вертелось у нее на уме.
Девушка металась по комнате, глаза застилали едкие слезы, весь мир разбился на кривую мозаику. Она совсем не боялась плакать в голос, чтобы весь мир слышал, что она разбита. Руки впивались в волосы и растягивали майку, щипали себя и вцеплялись ногтями в кожу. Хотелось заглушить все физической болью, уже не было сил терпеть этот огонь в себе. Кайса принялась крушить комнату, закрывшись на засов: разбивая все коллекционные стеклянные вазочки и бутыльки, снося полки со свечами табуреткой. В комнате стоял дикий пугающий шум, подкреплённый криками Кайсы. Она вымещала всю подавленную злобу и обиду. С каждым ударом она наполнялась силой, глаза ее искрились безумием. Она не сразу услышала громкие стуки, дверь явно пытались выбить. Казалось чудом, что эта потертая дверца держалась до сих пор и не вылетела с первого толчка.
Грудь Кайсы ходила ходуном и подстегивала не останавливаться, но вдруг сзади ее опалил холодный воздух. Не успела она обернуться или закричать, ей уже закрыли рот черными лапищами и послышалось глухое мычание. Существо ловко вышло из комнаты через оконную раму также, как и зашло: задом наперед. Кайсу ужасало то, как оно двигалось. Неестественные движения были молниеносны, и они быстро отдалялись от дома. Яркие оранжевые огни освещали ее комнату все сильнее, и она ужаснулась:
«Быть не может! Я устроила пожар! Хоть бы с ними было все хорошо! Пусть они будут живы!»
Отбиваться и бежать к родным не было сил – ее окутывала сильная усталость. Прежде чем её глаза закрылись, она успела увидеть лишь фиолетово-синее сияние, движущееся и дышащее. Оно окутывало их слово коридор, в конце которого был ярчайший свет. И чем ближе они приближались к свету, тем большее у Кайсы было власти над собой. Она смогла вырваться и начала отбиваться, но свет все так же беспощадно приближался. Яркая вспышка ослепила ее, но она не прекращала вслепую размахивать руками и истошно кричать.
Вдруг ее схватили за руки и удержали:
– Кайса, успокойся уже! Открой глаза, посмотри, это же я – Селинн!
«Селинн? Какая еще Селинн?! Это существо любит игры разума?» –