– Пока не знают, – он легкомысленно пожал плечами. – Но скоро узнают, несомненно. Я же сказал, нас уже ищут, Лисса.
– А мы и не думаем скрываться?
– В этом нет никакого смысла, Елисавета Александровна. Мы просто немного тянем время.
– Зачем?
– Чтобы насладиться свободой, конечно! Ты разве не для этого приехала в Питер?
Для этого. Глупо было отрицать. Поэтому я промолчала, а мой спутник не стал настаивать. Просто взял за руку и повел за собой. Солнце клонилось к закату, над заливом поднялся ветер.
Уже за ужином, сделав небольшой глоток сухого терпкого вина, я все-таки спросила:
– Так почему мы здесь?
Питер удивленно вскинул бровь и произнес, даже не стараясь скрыть усмешку:
– Хотели поужинать. Запамятствовали, Елисавета Александровна?
– Петр Евгеньевич, не юлите! – ответила я строго. – Я не маленькая девочка! Что происходит?
В зале было занято всего пару столиков, играла тихая музыка. Было уютно, спокойно и тепло. Принесли заказ. Бергер принялся за еду, так и не удостоив меня ответом.
– Ты родился здесь? В Питере? – я решила зайти с другой стороны.
– В Выборге, у самой границы.
– Ты финн?
– На половину, даже на четверть. Мой дед был финном.
– А Демидовы?
– Финны ли Демидовы? – он рассмеялся и поднес ко рту бокал с вином. – Насколько я знаю – нет, но вам должно быть виднее, Елисавета Александровна.
– Издеваешься?
– Как можно!!! Заказать тебе десерт?
– Не нужно. Благодарю, – ответила я, пытаясь проглотить внезапно вспыхнувшую обиду.
– Девочка не любит сладкое?
– Тебе не кажется, что нам пора?
Он бросил взгляд на часы на руке. Потом внимательно посмотрел на меня, я упрямо вздернула нос. Улыбнулся криво. И снисходительно. И, наконец, кивнул, соглашаясь. Жестом подозвал официанта.
Когда мы вернулись на берег, уже стемнело. Пронзительный ветер, казалось, продувал насквозь. Я поежилась, кутаясь в короткую курточку. Бергер бросил встревоженный взгляд туда, где на линии горизонта мелькали редкие огни. Мои ноги увязли во влажном песке. Кроссовки моментально промокли. Я потянула Питера за рукав, и мы направились в сторону дачи.
Я должна была спросить и добиться от него ответа. Мне как воздух были необходимы его слова. Но он молчал, все больше подтверждая уже известную мне истину: никакой свободой тут и не пахло. Спросила громко и излишне резко:
– Зачем я тебе, Бергер?
Он остановился. Встал как вкопанный и посмотрел куда-то, словно сквозь меня. Я замедлила шаг, ожидая, что мужчина догонит, но он не стал этого делать. Просто позвал негромко по имени, а потом закричал, перекрывая шум прибоя:
– Я люблю вас, Елисавета Александровна! Люблю!
Я обернулась. Он стоял у самой кромки воды, раскинув в стороны руки и запрокинув голову. Шут! И мое имя, то самое, которым называл меня только он, непривычное, нежное, эхом разносилось над заливом:
– Лисса… Лиссаааа… Лиссаааа….
На