– Что ты просишь взамен?
– Ничего.
Будь это правдой, это означало бы, что он великодушен. А великодушие стирало очки грешности. Однако с момента занесения в Систему Оценки его уровень никогда не колебался.
Тогда до меня дошло почему – деньги были не его. Грязные деньги перечеркивали любое доброе дело, совершенное с их помощью.
– А физическое возмездие? В чем оно заключается?
– От избиения супругов до запугивания боссов.
– Ты отвечаешь за избиение или запугивание?
– Каким бы героем я был, если бы не занимался спасением?
И вот мы снова вернулись к его комплексу Робин Гуда.
– Ты проверяешь информацию заявителя, прежде чем отправиться в бой с оружием наперевес?
– Я знал, что ты считаешь меня аморальным, но не думал, что и дураком тоже.
Я вздохнула.
– Я не считаю тебя глупым, Джаред. Вероломным, расчетливым, властным, но не глупым.
– Спасибо.
Я пододвинулась, потому что камень впивался мне в ногу.
– Это не комплимент.
– Мой дядя тоже таким был. И даже больше.
– Кажется, ты боготворил его?
Джаред улегся на сцепленные за головой руки.
– Он добился всего сам. Бросил школу в тринадцать лет, затем шесть лет проработал на конезаводе под Парижем. Он начал с того, что разгребал лошадиное дерьмо. А затем стал дрессировать их. Одна из лошадей в итоге била все рекорды два года подряд, заработав конюшне миллионы[34]. В благодарность владелец дал моему дяде пять тысяч евро[35]. Пять тысяч евро, – Джаред фыркнул.
– Ему могли и вовсе ничего не дать.
– Ах… вечный голос разума.
– Я не имела в виду, что он не заслуживал большего.
– Нет, ты намекнула, что он должен был быть благодарен за эту подачку.
Я пожала плечами.
– Итак, как он прошел путь от дрессировщика лошадей до, – я кивнула в сторону двора, – этого?
– Почему бы тебе не присесть? У меня от тебя сводит шею.
– Уверена, твоя шея в полном порядке, – сказала я.
– Ты безжалостна.
Я закатила глаза.
– Так что случилось потом?
– Потом он поблагодарил своего босса и любезно вернул премию.
– Вернул?
– До последнего пенни. Однако затем он попросил своего босса подарить ему тощего жеребенка из посредственной родословной. Дядя знал, что его собирались продать на соседний конезавод за бесценок. Однако он наблюдал за жеребенком и заметил в его мышечной структуре нечто такое, чего не заметили ни его босс, ни заводчик.
Комары вились вокруг единственного светильника, опутанного густым плющом. Их жужжание время от времени перекрывал визг шин на дороге перед особняком Джареда.
– К ужасу моих бабушки и дедушки, он привел жеребенка домой. У их дома в пригороде был только задний двор, – на лице Джареда промелькнуло веселье. – Дяде запретили держать лошадь дома. У моей бабушки