Как бы там ни было, кто бы Хейзозера не совращал, не внушал ему всякие крамольные гадости, на северную оконечность Кладбищенского он не попал. Север острова соединялся с его серединой тонким перешейком. И проход к нему преграждали трое крепкосбитых кородентских гвардейцев. Приближаться к ним Хейзозер не стал. Жизнь закончилась, а страхи перед теми, кто мог запросто покалечить или убить, никуда не делись. Краснощёку ничего не оставалось, как повернуть обратно и отправиться назад, несколько восточнее первоначального маршрута.
И немного погодя наткнуться на сборище привидений у загрибованого ствола упавшей сосны. Почти всем телом дерево лежало на подмятых ветвях и корнях, хоть вздыбленных и вытянутых, будто рассерженный внезапным исчезновением воды да так и усохший кальмар, но всё ещё крепко врытых. Тем самым ствол образовал природную стойку, прилавок, если угодно.
Собственно, сосну-прилавок уже облюбовал и сам трактирщик, раннее красномордый, а ныне с физиономией околевшего бульдога и усами вконец замёрзшего моржа пузатый здоровяк Чичас. Он, вкупе с кочками-табуретами и рассевшимися на них призрачными посетителями, образовал природную таверну “Красный рог” и переименовал её в “Синий рог”. Хейзозер знавал Чичаса с тех пор, как впервые, ещё шестнадцатилетним юнцом, перешагнул порог “Красного рога”. Да кто в Радруге не знает Чичаса! Чичас, чичас! И так целый час. В первое своё посещение таверны Хейзозер предпринял неудачную попытку побеседовать с краснорожцами о вере. Местные в тему не въехали, но отдельный их представитель въехал Хейзозеру по зубам. Что же, извечные ошибки молодости. С тех пор, будучи в этом достопочтенном заведении, Краснощёк предпочитал пить молча, а если и говорил, то больше о погоде, времени суток и других весьма интересных и познавательных вещах.
Ах, эти премилые пьяные драки с использованием всех подручных средств: ног, рук, локтей, коленей, зубов, лба, бутылок с отколотыми горлышками, табуреток, столов, свечей и подсвечников, оленьих и кабаньих голов, портретов, пейзажей и натюрмортов с отличными крепкими рамами, люстр, людей, дверей, полов, стен, потолка и попавших под руку животных. Вас когда-нибудь лупили по спине живой уткой? А орущим котом по лицу колошматили? Нет? Ну что же, юноша, я вам не завидую, у вас всё впереди. Один раз кто-то сгоряча выгреб из ящика охапку салфеток и яростно обрушил её на голову противника, но ничего интересного из этого не вышло. Салфеткобоец потерпел поражение. Но поговаривают, поговаривают, где-то в Закаракэтии есть непобедимый ханси салфеточных боёв. По крайне мере, другие салфеточные мастера одолеть его не могут вот уже много-много лет.
Любая уважающая