Арест брата и последующий суд стали для меня полной неожиданностью и сильнейшим потрясением. А для Рассела – еще одним аргументом против моего общения с Хайденом, и рекомендационный характер запрета быстро перерос в ультимативный. Поэтому я и была здесь сейчас неофициально и на чужой тачке.
Кстати! Это же папина машина! Может, это по его душу ребятки?
– Вряд ли, – выражает сомнение брат, когда я озвучиваю свою догадку.
Я тем временем замечаю впереди разрыв в ограждении, не хватает одной плиты в бетонной стене между нами и полосой встречного движения. Не давая себе возможности подумать и отказаться от идиотской по всем статьям – других у меня и не бывает – идеи, я беру резко вправо, смещаюсь в крайний правый ряд, и по дуге, двигаясь поперек всех четырех полос, влетаю в узкий пролом. Перед "Мерса" проходит в дыру отлично, глазомер меня не подвел, а вот задней правой стороне везет меньше, и она лишается целостности, оставляя краску и куски искореженного кузова на бетонном блоке. Скрежет при этом стоит такой, что у меня закладывает уши и скручиваются все внутренности. Противный звук, как пошуршать пенопластом.
Этот поцелуй с барьером сильно замедляет "Мерс" и чуть разворачивает в нужном направлении, поэтому, оказавшись на встречке, он не прошивает ее поперек и не влетает в противоположную бетонную стену, а после полного оборота рулем влево до упора выправляется на полосе и по команде начинает вновь разгоняться.
Я выдыхаю и даже, вроде, издаю ликующий возглас. Машину жалко, но я знаю, что джипам мой маневр ни за что не повторить. А значит, сколько-то времени мы выиграли. Теперь нужно как можно скорее съезжать с трассы и избавляться от этого хлама. На этой тачке мы до столицы не доберемся.
*
– Садись! – кричу в приспущенное окно пассажирской двери Хайдену, который шарахается от незнакомой тачки, когда я с визгом шин торможу рядом с ним.
Он до невозможности округляет глаза, но, поколебавшись, в машину все же садится. Я тут же рву с места, с пробуксовкой, мгновенно разгоняясь.
Мы проезжаем мимо брошенного под мостом "Мерседеса" отца и я, не удержавшись, делаю ему ручкой.
– Это что за тачка? – с подозрением глядя на мой прощальный жест и проследив взглядом до его адресата, спрашивает брат.
– Позаимствовала у одного не очень пуганого парнишки. Оставлять "Мустанг" незапертым в наше время – эт…
– В смысле угнала?! – уже не спрашивает – орёт.
Я киваю.
– Если тебя не смущает такая формулировка, то угнала, но я предпочи…
– Ты соображаешь? – автоматически переходит он на русский, как делает это всегда, когда мы ругаемся. – Это, вообще-то, нарушение закона! Я, мать твою, только что из тюрьмы!
– Не ори, – я не повышаю голос. – Мы оба только что едва не угодили на тот свет. На той машине двигаться дальше опасно. И глупо. В ней мы – отличная мишень для наших недругов, а если не они, так копы привяжутся. А пешком долго