– Я смотрю не только на этот дом.
Мама на секунду перестала помешивать кашу, слегка запрокинула голову, быстро коснулась рукой своего носа и снова сделала вид, что все хорошо. Хотя она и стояла ко мне спиной, я видела, как она утерла слезы. Когда человек плачет от досады и боли, тогда не только слезы катятся из глаз, тогда все тело излучает короткие, но плотные волны. Но когда мама пытается сдержать слезы, как вот сейчас, тогда эти волны становятся даже осязаемыми. И я протянула руки, чтобы их потрогать. Да, так и есть – волны, которые исходили от мамы в этот раз, были не то горячими, не то колючими. Но они быстро рассеивались, так что мне было не больно.
– Что ты делаешь? – спросила меня мама, увидев, как я руками трогаю воздух.
– Ничего, – сказала я. И соврала.
Мне приходится врать. Потому что однажды, когда я сказала ей правду, она на меня очень рассердилась. И хотя это было давно, я все равно помню. Это случилось, когда она пыталась водить меня в детский сад. Тогда я ей честно призналась, что у воспитательницы во рту черви, но мало того что мама их не увидела, так еще и меня отругала. Назвала меня выдумщицей. И хотя я тогда не знала, что означает это слово, все равно мне оно не понравилось. В детский сад меня мама больше не водит, но и я ей больше ничего не рассказываю. Не понимаю, почему таких простых вещей она не замечает.
– Посмотри еще в окошко, – снова сказала она. – Я сварю тебе какао, и мы будем завтракать.
– Не хочу больше смотреть в окно, – ответила я.
– Почему?
– Там уже люди начинают ходить.
Мама вдруг обернулась ко мне и снова начала приближаться. Запах сладкой каши тут же начал испаряться, а ее запах стал усиливаться. Я опустила лицо, а мама села на колени и заглянула мне в глаза.
– Эмма, я знаю, что я была для тебя не самой хорошей мамой, – с сожалением сказала она, и тут же вокруг нее зароились миллионы точек, похожих на множество серых снежинок. – Нам всем было очень непросто. Эмма, ты уже не маленькая, и я хочу, чтобы ты знала, что как раньше уже не будет. Папа больше не будет с нами жить, у него другая семья, но ведь наша жизнь на этом не заканчивается. Ты ведь не можешь постоянно сидеть дома. И я тоже не могу постоянно не работать. И хоть твой папа приносит нам денег каждый месяц, этого недостаточно для нас двоих. Через месяц тебе исполнится шесть, а в сентябре ты должна пойти в школу. Нужно постепенно привыкать к людям, к другим детям. Ты не бойся, мама всегда будет рядом. Мама ведь твоя тоже учительница. Если вдруг тебе станет страшно, как тогда в детском саду, то ты просто приходи ко мне, и мы поговорим. Нам нужно попытаться жить дальше.
Я заглянула в мамины глаза и увидела, как в них лениво плещется какая-то темная жижа. Глаза мамы давно перестали блестеть. И эту речь, которую она только что произнесла, относила к себе в большей степени, чем ко мне.
– Скажи мне, доча, чего ты боишься? Скажи маме.
Я потупила взгляд. На минуту меня посетили сомнения: