– Пап, давай потом, а? Мне надо одеться.
– Ну-ну… – Он вышел с инструкцией в руках, а мама осталась сидеть в ногах у именинницы.
– Юленька, мы все-таки решили устроить, отец рыбу достал живую… Можешь своих позвать, только немного. А мы пригласим Борзуновых с дочкой.
– Да? – Юля тут же отменила подъем, улеглась снова. – Я рада за вас. И сочувствую рыбе. Только меня не будет.
– Начинается… Чем, чем они не угодили тебе?
– Не они, а вы. Ты!
– Интересно… Чем же это? – изумилась Клавдия Петровна.
– Тем, как ты их облизываешь. И главное: зря – мне Борзунов не нужен, я в его институт не иду, раздумала.
– Коля, ты слышишь? – воскликнула мама. – Это кому надо сказать спасибо – Марине Максимовне?
В смежной комнате зазвонил телефон, трубку взял отец. Зычно объявил:
– Именинницу требуют!
– Пораньше не могли? Наверное, она, Мариночка. Спешит показать, что не забыла… – прокомментировала мама.
Секунда – и Юля, уже в халатике, была у телефона.
…Саша Майданов торчал в автоматной будке без пальто, в свитере и шапке, с лыжами, которые, не умещаясь, мешали ему закрыть дверь. Первым делом он предупредил Юлю:
– Только трубку не бросай: у меня одна «двушка».
– А если брошу?
– Тогда мне придется еще доставать, – сказал он мрачно, выдыхая пар. – В общем, так. Я поздравляю, желаю тебе всего самого-самого… Говорить я не умею, ты знаешь. Может, я тогда и свалял дурака на сочинении… я не спорю…
– Так. Уже прогресс. Еще что скажешь?
Втянув озябшие пальцы в рукава, он замолчал. И она ждала.
Ее мама, накрывающая на стол, и папа, будто бы углубленный в магнитофонную инструкцию, – оба предельно внимательны к этому разговору Юли. И она демонстративно переходит на английский:
– Иф ю уонт ту си ми уис ивнинг, ю мэй кам…
– Секреты, – скорбно улыбнулась мама. – Вот и обучай их после этого…
– Что-что? Повтори! – заволновался в своей будке Майданов.
Юля взбунтовалась, а он это слышал:
– Товарищи, миленькие, ну дайте же словечко сказать! Я не только по-английски, я по-птичьи скоро начну разговаривать!..
– Как тебе это нравится, Николай?
– Ну, не нравится, а что я могу? Выросла девка… Пошли на кухню… Пошли, пошли, – проявил сознательность отец.
Оставшись одна в комнате, Юля сказала:
– Через час я буду на Гагаринской, ты знаешь и дом и подъезд… Но там тебе надо прежде всего просить прощения!
– Юль… а тебе не надоело там?
– Представь себе, нет!
– А то поехали в Блинцово, как в тот раз… тетки там нет сегодня. Печку затопим… там хорошо… Белки по снегу бегают…
– Никуда я с тобой не поеду, – отрезала Юля. – Ты вел себя с Мариночкой как последний хам, я тебя ненавидела… И не скоро еще отойду, понял? Все, привет белкам!
Снег! До этого он был только за окнами и мало замечался, а тут ослепил вдруг, козырнул щедростью, пристыдил