Боже, как давно ты не лежал в настоящей домашней постели!
Да было ли такое вообще когда-нибудь? Разве что в другой жизни…
Ты уселся на краешек дивана и провёл огрубевшей ладонью по нижней кромке простыни, словно не верил своим глазам. Волна противоречивых эмоций захлестнула тебя с головой.
А Мариам отчего-то не уходила. Помедлив немного, она вдруг присела рядом. И сказала, грустно глядя тебе в глаза:
– Я уже думала: если отпущу тебя – как домой через Ичкерию доберёшься? Не знаю. Убьют или опять в плен возьмут. А так – отпустила бы, честное слово.
Ты кивнул. Действительно, путешествовать по Чечне русскому человеку сейчас абсолютно невозможно. Не просто небезопасно, а смертельно-безнадёжно. Тебе не раз приходилось видеть трупы тех, кто пытался бежать. Пойманных беглецов – в назидание другим пленникам – забивали до смерти палками или закапывали живьём в землю. Впрочем, изощрялись и другими способами. С некоторых сдирали шкуру. Одного несчастного, связав, распилили двуручной пилой… Ты видел головы, насаженные на колья. Видел сердца, прибитые к деревьям… Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы намертво отбить у тебя всякую охоту к бегству.
И ещё ты подумал о том, что Мариам говорит по-русски совершенно без акцента, не в пример прочим местным. Она вообще во многом была не такая, как все. Ты уже давно обратил на это внимание. Может, Мариам выросла в относительно интеллигентной семье? Может, её просватали в городе, оттого она и не такая дремучая? Спросить у неё, что ли?
– Я держу тебя не потому что мне нужен невольник, – повторила она, и в её тоне ты уловил виноватые нотки. – По хозяйству и одной не трудно справиться, я привыкла. Просто куда ты пойдёшь? Ничего, кроме беды, из этого не получится.
– Я знаю, – ты облизнул пересохшие губы и улыбнулся. – А ты хорошо говоришь по-русски. Лучше всех остальных… местных.
– Я училась в техникуме в Ростове. Там совсем другая жизнь… – Мариам медленно протянула руку и провела кончиками пальцев по твоей щеке. Её голос стал совсем тихим:
– Бедный. Трудно тебе тут.
Ты вновь молча улыбнулся. Даже если бы требовалось что-нибудь ответить, ты вряд ли сумел бы заставить себя сделать это. Тебя охватил столбняк. Губы словно одеревенели, мысли путались в голове. Да и не мудрено. Больше четырёх лет тебя не касалась женская рука!
На щеках у Мариам выступил румянец, черты её лица заострились. Она ещё что-то говорила, однако ты ничего не слышал. Лишь смотрел на неё, думал о ней, чувствовал её прикосновения… «Какие у неё тонкие и нежные пальцы. Какое они источают тепло… Неужели всё это происходит наяву? Да полно: может, ты что-нибудь неправильно понял? Мало ли какой бред способно породить человеческое сознание. Может, ей просто жаль тебя? Скорее всего, так оно и есть. Слишком давно в твоём сердце царила полная, отчаянная, смертельная пустота. Такая, что порой хотелось заполнить её криком. И вот теперь – это неожиданное прикосновение… Зачем? Почему?» –