– Поклянись сражаться за нас, и я развяжу тебя! – предложил человек, и это было вполне щедрым предложением, вот только Лайгон пока не свыкся со своим новым положением, и потому не смог воспользоваться ситуацией.
Он не станет сражаться за людей! Никогда! Он видел их, он понял их… и он презирал этот народ.
– Я буду сражаться только за себя! – Лайгон презрительно фыркнул, и тут же почувствовал холод металла у своей шеи. Страха он не испытал, так как чувствовал, что человек колебался: шум на улице звал его идти к остальным, но было неясно, стоит ли оставлять живым сомнительного незнакомца. Наконец, он принял решение:
– Я разберусь с тобой после, если это не сделают за меня… – и поспешил на улицу.
Лайгон сел, отстранившись от стены, и постарался найти глазами хоть что-то режущее, но ничего не попадалось в поле зрения. Внезапно в воздухе отчётливо запахло гарью, кроме криков стали доноситься характерные звуки: скрежет металла, глухие удары, стоны, чей-то звериный рёв и треск рушащихся строений. Эти звуки приближались медленно, но неотвратимо, сливаясь в один громкий и жестокий голос битвы. Лайгон не сомневался: кто бы ни был нападавшим, перебьют здесь всех, и его в том числе. Следовало поторапливаться, и Лайгон неудачно попытался встать, завалившись на правый бок. В этот миг в здание вбежал уже знакомый пёс и бросился прямиком к Лайгону. В пасти зверя была зажата рукоять кривого клинка. Времени не оставалось. Пёс разжал пасть, бросая клинок к ногам мужчины, и, отойдя немого назад, схватил зубами и потянул в сторону лежащий на полу грязный коврик. Под ним обнаружился небольшой погребок, и Лайгон, не мешкая схватив клинок, всё-таки сумел подняться на ноги. К собственному удивлению, он легко преодолел несколько шагов до погреба, присел на корточки и с усилием потянул связанными руками за ручку крышки. Это было крайне неудобно, но чего только не сделаешь в моменты смертельной опасности.
Путь в погреб был открыт, и оттуда повеяло холодом и запахом плесени. Однако выбирать не приходилось.
Лайгон пнул клинок в темноту погреба, и тот ответно лязгнул о камень где-то неглубоко, не глубже человеческого роста. Лайгон спрыгнул вниз, и крышка захлопнулась, оставив его в полной темноте. Мужчина чуть слышно выругался от боли в голове, которой сопровождался его прыжок. Наверху еле слышно поцокивали когтистые лапы – пёс возвращал на место коврик. На мгновение Лайгон даже пожалел, что не взял пса с собой, но быстро забыл о нём. Возможно, такого спутника стоило и оставить: это был умный пёс. Такое иногда случается, хоть прежде Лайгону и не приходилось быть спасённым собакой. Впрочем, ему особенно никто не помогал в жизни, будь то люди, валинкарцы или звери, и потому мужчина привык надеяться лишь на себя.
Лайгон нашарил на полу клинок. Опыта в перерезании пут на самом себе у него не имелось, и всё же