В День пионерии у дочери родилась и уже несколько месяцев зрела мысль, найти себе работу в другом городе. Амаранта тот День пионерии не забудет никогда…
Вечером, вернувшись с работы домой, она застала мужа, сидящим на ступеньках мастерской. С первого взгляда поняла – пьян.
– С Днём пионерии тебя! – поприветствовал муж Амаранту неестественно бодрым голосом.
Почти каждый день Амаранта узнавала от мужа, какой сегодня праздник. В перерывах между дежурствами непраздничных дней в его календаре не осталось.
– Какие ты пионерские песни знаешь? Давай споём «Взвейтесь кострами…», – тщательно выговаривая слова непослушными губами, – предложил муж.
– Не хочется, – бесцветным голосом ответила Амаранта и пошла по дорожке к дому.
Муж уснул в мастерской, там он любил курить и смотреть телевизор лёжа. Мастерская вся насквозь пропиталась табачным дымом. На этот раз муж был в таком состоянии, что не смог бы преодолеть метры от мастерской до дома, даже если бы захотел. А уж о том, чтобы подняться на высокое крыльцо, не было и речи.
Амаранте не спалось. В три часа ночи она спустилась по ступенькам в сад, вошла в распахнутую настежь дверь мастерской. По пути подобрала на дорожке башмак. Другой так и остался на ноге беспокойно ворочавшегося во сне мужа. Амаранта стянула с него башмак и поставила рядом с первым у топчана. Выключила телевизор. Двери закрывать не стала, чтобы хоть немного проветрить задымленное и пропахшее винными парами помещение.
Свет в мастерской выключать не стала. В последнее время муж часто спотыкался и падал в темноте. Половину ночи Амаранта просидела на крыльце, глядя на звёзды. Острой, воющей боли, как в первые месяцы после замужества, не было. Только опустошение. Пустота внутри Амаранты вопреки законам физики была тяжёлая. Сухая… Горькая… Бессмысленная…
Озябнув, вернулась в дом и услышала из «китайского фонарика» голос Стаси:
– Хочешь, живи так дальше сама, а я больше не могу.
– Обещаю, за отпуск мы что-нибудь придумаем.
Амаранта уже знала, что отпуск она проведёт со Стаськой в яблочном городе…
А ведь не