Большая кастрюля с чугунными стенками: на большом пальце набухает волдырь от ожога, красный, блестящий и тугой, как голова новорожденного.
Окно: открывалось прямо над плитой. Запах куриного жира и растительного масла. Голубые колумбины поднимались к подоконнику, тени снаружи были длинными и светло-лиловыми.
Одна тень была больше остальных и быстро увеличивалась – это Эд возвращался домой.
Так было каждый день нашего тридцатичетырехлетнего брака, за исключением того периода, когда Эд уходил на войну. Тени на холме становились длиннее, на кухне было очень жарко и вкусно пахло: когда были деньги – мясом, когда их не было – старым салом и картошкой. Одна тень удлинялась все больше, как растекающееся пятно краски, пока не доходила до двери и не становилась человеком.
– Что у нас на ужин? – спрашивал Эд, когда был в хорошем настроении. А затем скидывал куртку, расшнуровывал ботинки и аккуратно чистил их щеткой для обуви, которая лежала возле кухонной двери.
Если он был в дурном расположении духа или если он приходил нетрезвым, то он кричал: «Какого черта тут так воняет? Что за гадость ты там приготовила?»
Но сначала настроение у Эда всегда было хорошим. У нас был собственный дом, и мы были вольны делать все, что захотим. После первого дня работы Эда в магазине Вулворта (мы закупили половину мебели там – половину взяли по скидке, другую половину – в кредит, она пахла лесом и полиролью… Столько воспоминаний приходит разом, они толпятся у меня в голове!) я набрала большую пригоршню цветков и листьев полемониума – краешки листьев были хрупкие и потемневшие, они напоминали древние копья – и украсила ими старый камин, который к тому времени не разжигали уже лет двадцать.
– Что у нас на ужин? – спросил Эд и скинул куртку. Эд Ланделл был самым красивым мужчиной, что я когда-либо видела. И каждый раз, когда я на него смотрела, могла думать только о том, какая я счастливица, что он выбрал именно меня. У него были иссиня-черные волосы, волевой подбородок и глаза орехового цвета.
– Курица, – ответила я. Сколько счастья было в этом слове! Вот она – взрослая жизнь: я отвечаю своему мужу, что сегодня приготовила на ужин. Мне было двадцать лет, и я верила, что мы будем счастливы всю жизнь.
Мы ели. Да, кажется, мы ели в тот момент. Помню, как Эд сказал всего пару слов про магазин и много говорил о железной дороге. Это была его излюбленная тема в те дни. Тогда поговаривали, что скоро проложат дорогу между Бостоном и Буффало, и проходить она будет рядом с Коралл-Ривер. Именно поэтому Эд решил купить этот дом, который в то время находился на отшибе – до ближайшей остановки нужно было идти пару километров, а потом еще несколько километров до Коралл-Ривер. А до ближайших соседей было как минимум полтора километра.
Эд уверял меня, что, когда построят железную дорогу, дома начнут вырастать вокруг