Мертвый час. Валерий Введенский

вместе, потом разделились. Женя отправился на камбуз – вдруг Володя успел проголодаться? Нина вызвалась сходить к сходням. Татьяна осталась на нижней палубе, около каюты, на случай если Володя вернется сам. Наталья Ивановна побежала в носовую часть, к своей каюте, убедиться, что он не отправился туда. Сашенька же поднялась на верхнюю палубу, служившую гульбищем для пассажиров. А их там собралось немало, человек пятьдесят. И все оживленно разговаривали, стремясь перекричать чаек, удары колокола и паровую машину, – пароход отчаливал.

      – Володя, Володя! – стала звать Сашенька.

      Сразу пять мужских голосов с разных сторон ответили:

      – Что угодно, сударыня?

      – Спутника ищете? Не подойду? – один из Володей, обтирая платком струившийся пот, попытался жуировать[65].

      – Сына ищу. Пять лет, одет в матроску.

      – Пардон-с. Не видел-с.

      Прокладывая дорогу локтями, Сашенька пробилась к корме.

      – Мальчика не видели? – обратилась она к старухе в шелковом кринолине.

      – Не видела, – презрительно оглядев Сашеньку в лорнет, ответила та и повернулась к спутнику, мужчине в черном костюме, моложе ее лет на сорок. – Вот поэтому и не хочу ребенка. Выносишь, выродишь в мучениях, а потом какая-то гувернантка его потеряет.

      – Совершенно согласен, Лили. Зачем тебе ребенок? У тебя есть я.

      – Какой вид! Чисто Швейцария! – восхитился стоявший в двух шагах от них стриженный под гребенку брюнет, одетый в длинный летний шерстяной сюртук, той же материи брюки и жилет, по которому извивалась змейкой цепочка часов.

      – Мальчика не видели? – обратилась к нему Сашенька.

      – Мальчика? – брюнет внимательно осмотрел Сашенькино простое платье из легкой летней ткани и пришел к тому же выводу, что и старуха, – гувернантка. Потеряв интерес, он ответил с иронией, тонко рассчитанной на соседку: – Видел. На берегу. Калачами торговал.

      Старуха громко засмеялась. Но Сашеньке было не до шуток:

      – Да нет же, здесь, на пароходе, пяти лет, одет в матроску.

      – И такого видел. Аккурат здесь, – чуть картавя, продолжил издевку брюнет. – Минуты три назад. Стоял на вашем месте.

      Сашенька оглядела низенькое ограждение, за которым пенилась вода. От ужаса у нее задергался глаз:

      – А сейчас где?

      – Не могу знать, – прищурился брюнет. – Чайками любовался, не углядел.

      – Он… Он не упал?

      – Говорю же, не знаю, – отмахнулся брюнет, краем глаза наблюдая за Сашенькиными муками.

      – Ох! – схватилась она за сердце и тихо, потому что на громкость не хватало сил, сказала: – Надо остановить пароход. Немедленно. Спустить шлюпку.

      Услышали ее лишь ближайшие соседи.

      – Вот еще! Не хватало опоздать из-за этой курицы, – словно в тумане донесся до Сашеньки голос старухи в кринолине.

      – С какой стати, Лили? – удивился ее моложавый спутник.

      – Ты что, не слышал? Ее воспитанник выпал за борт.

      Ноги Сашеньку